|
Но Тахамтур никогда не покидал своего убежища, безжалостный Гив выходил на поверхность и ловил людей для своего господина. Жители в страхе покинули город и расселились по всей долине, но беды их на том не закончились. Раз в месяц Гив выползал наружу и ловил всех, кто попадался ему на глаза. Вскоре выяснилось, что многих смертей можно было избежать, если на пути Гива оставлять лишь одного человека и не сердить чудовище долгими поисками. С тех пор так и повелось, — по очереди из каждой деревни выбирали по жребию жертву и раз в месяц приводили ее в одно и тоже место.
Но, воистину, велика милость Неба. Ужасный ритуал был омерзителен светлым богам, и тогда, он послал нам тебя, Сияваш. В жестокой битве ты убил кровожадного Гива — мир и покой снизошел на долину. Но, видно, огромна темная сила Тахамтура, и через сто лет Гив возродился. И снова, чтобы задобрить чудовище, был восстановлен жуткий ритуал, до тех пор пока вновь не явился ты. Так и повелось издревле: Гив возрождается раз в сто лет, ты приходишь и убиваешь его. Но в ожидании тебя, народ долины платит кровавую дань Тахамтуру… Для меня ты не шел слишком долго. В этом месяце жребий пал на моего сына, но еще раньше Гив взял моего супруга. Не знаю чем, я так разгневала богов… Азада беззвучно заплакала и прижалась к груди киммерийца. Конан, потрясенный услышанным, обнял девушку и нежно гладил ее шелковистые волосы и вздрагивающие плечи. — Не плачь, прошу тебя, — мягко уговаривал он. — Клянусь, твой сын останется с тобой. Верь слову Сияваша. Девушка подняла на него заплаканное лицо, и в глазах ее мелькнул крохотный огонек надежды. Конан высушил прикосновением губ слезы на ее щеках, и уста их слились в горячем поцелуе… Проснулся Конан один. Пока он одевался, в дверь осторожно кто-то постучал. — Великий Сияваш, народ долины собрался на площади, чтобы вручить тебе твое оружие, — послышался голос Дастана. Конан открыл дверь. Старик поклонился ниже обычного. Вид его был такой счастливый, будто киммериец осыпал его золотом с ног до головы. — Как провел ночь, богоравный герой? — лукаво улыбнулся старик. — Эта была лучшая ночь, с тех пор как я спустился с небес на землю, — правдиво ответил варвар, возвращая улыбку. — Пойдем, не будем заставлять людей ждать. Небольшую площадь в центре деревни заполнили толпы народа, а те, кто не смог пробиться вперед, теснились в примыкающих к ней улочках. Но все хотели видеть своими глазами, как Сияваш получит из рук старейшин карающий меч возмездия. Перед Конаном толпа почтительно расступалась и кланялась до земли. В центре площади на наскоро воздвигнутом возвышении его ждала группа седых стариков, к которым присоединился и Дастан. Киммериец неторопливо поднялся на помост и встал перед ними с гордо поднятой головой. Конан ожидал, что церемония будет долгой, с торжественными речами и гимнами в честь богов, но к удивлению варвара все произошло очень быстро. Вперед выступил один из старейшин, вскинул вверх руки и громким голосом произнес: — Хвала Богам и первому среди них Эрлику, дарующему нам свет и тепло! Прими же, богоравный Сияваш, свой карающий зло меч и завтра сделай то, чему суждено свершиться! Говоривший уступил место шагнувшим на сцену двум ветхим старцам, едва удерживающим в дрожащих руках грозный, сверкающий… Меч оказался огромным боевым топором с режущим верхней кромкой. Конан, прекрасно разбирающийся в оружии, ничего подобного никогда не видел. Ни в одной из известных ему стран оружейники не делали такого оружия. Он взял топор из рук старейшин, которые от чрезмерных усилий уже чуть не валились с ног, попробовал и от восхищения зацокал языком, на манер кочевников. Тот, кто сработал этот топор, был величайшим мастером своего дела. Длинное боевое топорище из незнакомого отполированного дерева так и ласкало ладони варвара. |
