Афродита появилась из гениталий Урана, которые его сын Кронос, оскопив батюшку, выбросил в Средиземное море. Капли крови превратились в фурий — и в этом Афина всегда видела определенный смысл, — а остальное переродилось в самую желанную из богинь. Вышедшая из морской пены, Афродита, таким образом, могла быть причислена к членам семьи только благодаря браку с Гефестом, братом Афины. И с этой точки зрения богиня любви приходилась ей невесткой.

Если же учесть, что Афродита появилась на свет в результате действий Кроноса, отца Зевса, то тогда она получалась сестрой Громовержца, Посейдона и Аида, что подразумеваю совсем другую степень почтения к ее персоне.

Наконец, то, что она происходила из члена Урана, дедушки Зевса, делало ее тетей верховного бога.

Сама Афродита отказывалась вникать в генеалогические сложности, а Афина, со своей стороны, старалась по возможности избегать встреч с богиней похоти. Уж очень они были разные.

Гобелен бесконечного соития колыхнулся, и из-за него покаталась Афродита. Она словно согревала комнату своей красотой, да и весь Олимп как будто наполнился мягким чувственным зноем.

— Судя no тону, твой визит не случаен, но к моим прямым обязанностям он не имеет отношения, — сказала Афродита.

Афина кивнула.

— Я принесла печальные вести.

— Неужели тебе настолько приятно будет сообщить их мне, что ты не могла послать Гермеса? — удивилась богиня любви, опускаясь на невероятно мягкое ложе и принимая томную позу. — Гермес… Он был здесь недавно… и ничего не сказал.

— Возможно, его что-то отвлекло, — предположила Афина, для которой не было секрета в том, что объединяет Афродиту и посланника богов.

Гермес часто посещал ее покои, и все знали, что развлекал он ее не только новостями.

— Допускаешь, что простые плотские удовольствия могли отвлечь его от обязанностей?

— Я ничего не допускаю, — невинно ответила Афина. — Но та молодая пара, которую ты с таким удовольствием обучала…

— Из Микен?

«Почему бы и нет?» — подумала Афина.

Она не имела в виду никого конкретно, лишь знала, что Афродита всегда печется о тысячах и тысячах влюбленных.

— Ходят слухи, что они очень раздосадовали своими утехами Медузу, — произнесла она, рассудив, что слух, только что ею придуманный, не перестает от этого быть слухом. — И та вроде бы поклялась обратить в камень не только их, но вообще всех твоих последователей, а может быть, даже и твой олимпийский облик.

— Не думаю, что Медуза представляет угрозу, — пренебрежительно махнула рукой Афродита. — Она всего лишь злая старая ведьма.

— Не ведьма, а горгона, — поправила Афина. — У нее может возникнуть желание уничтожить всех, кто встал на твой… путь наслаждений.

— Ты до сих пор сердита на нее, — заметила Афродита насмешливо. — Так и не простила ее за встречи с Посейдоном в твоем карфагенском храме?

— Похождения моего дяди меня не интересуют.

— Не интересуют? Возможно. Но зато какая была неожиданность. — Афродита даже не попыталась скрыть усмешку. — О, если бы ты только знала, сколько раз и в скольких местах мы с ним…

— Речь о Медузе, — перебила ее Афина, сделав такой жест, будто отрубила мечом предыдущую ветвь разговора. — Она может быть очень опасна для твоих почитателей.

— Зачем ей это? Она, как и ее сестры, ограничена в возможностях.

— Да, их круг общения ограничен слепыми. Один неосторожный взгляд — и любимый превратится в камень.