– Не больше, чем вы, – ответил он, думая о ребенке. – Лорен, что-то не так с Марией?

Она уронила вилку от неожиданности.

– Что вы имеете в виду? – спросила она, нервничая. Он взял ее руку.

– Если что-то не так… почему бы вам не рассказать мне?

Лорен посмотрела на их соединенные руки, а потом на него. Его глаза были такими понимающими; она почувствовала, что может доверить ему свой секрет.

– Я точно не знаю, что это, – ответила она тихо. – Мне иногда кажется, что-то не так с ней… умственно. Она просто не отвечает, понимаете, и не пытается говорить. Большинство детей ее возраста уже лопочут «мама» и «папа» и пытаются освоить новые слова и звуки, но Мария молчит.

Теперь он понял, что смутило его. Ребенок не произнес ни звука за все время, пока он был там.

– А вы что-нибудь делали? – спросил он.

– Ничего. Я просто боялась думать об этом, признаться даже себе. Вы первый человек, кому я сказала, – добавила она, и слезы блеснули в ее глазах. – Я боюсь, что ее заберут у меня, понимаете, и поместят в один из этих домов. А я даже не могу заплатить за уход или врачам. Может быть, я просто оттягиваю тот страшный день, но я не могу потерять ее, Майк, Мария это все, что у меня осталось.

Она посмотрела на него умоляюще.

– Я понимаю, вы скажете, что я не права, но я не думаю, что это приносит много вреда. Ведь она еще совсем маленькая.

– Я уверен, что вы не навредили ей, – сказал он. – Но все же необходимо выяснить, что с ней. Возможно, ей можно помочь.

Лорен повесила голову, глядя на салфетку, которую комкала в руках.

– Я знаю, – проговорила она тихо. – Просто так страшно взглянуть этому в лицо одной.

– Послушайте, – его сердце просто таяло под ее взглядом. – Я узнаю имя лучшего врача, который осмотрит ее. Я договорюсь с ним, и он займется малышкой… Ведь есть же разные тесты – и тогда мы будем знать, что с ней. Мне будет только приятно заплатить за это, Лорен.

Она взглянула на него неуверенно – с одной стороны, его предложение было соблазнительно, но с другой, было страшно, если правда окажется ужаснее того, что она могла вынести. Но он был прав: от этого зависела жизнь Марии, и она должна думать о девочке, а не о себе.

– Я не могу позволить вам платить, – сказала она быстро. – Это будет нехорошо.

– Вы мне не позволяете… А Мария позволяет. Давайте назовем это подарком к ее дню рождения.

Она улыбнулась.

– Но ведь это не ее день рождения.

– Давайте сделаем вид, – убеждал Майк, сжимая ее руку. – Я позвоню вам завтра и скажу, на какой день я договорился. А потом я поеду в Санта-Барбару, на ранчо Санта-Виттория узнать, наконец, правду от старого Хильярда Константа.

Хильярд сильно постарел за те три месяца, пока Майк не видел его.

– Я еще молодцом, молодцом, – говорил он более беспокойно, чем помнил его Майк. – Что вы здесь делаете? Пришли сказать мне, что узнали о наследнице Поппи Мэллори, а?

Зловещая ухмылка показалась на его лице, когда он наливал в два бокала мандзаниллу.

– А мне вас не хватало, молодой человек. Я уже привык видеть вас в библиотеке зарывшимся в мои книги.

– Да, но у меня такое ощущение, что вы могли сэкономить немало моего времени, – сказал Майк резко.

– Думаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы прислали ко мне эту отвратительную итальянку.