Что же это такое? Что?
Дверь распахнулась. И за дверью — тьма. Из тьмы шагнул в комнату человек. Шагнул и остановился, глядя прямо перед собой. Гимп вгляделся. Казалось, он знает гостя. Знает, но не может узнать.
Гимп постарался принять позу как можно более исполненную достоинства.
— Неужели не рад меня видеть? — гость раздвинул губы в улыбке. При этом он смотрел куда-то мимо Гимпа. Неужели тоже слеп? Нет, не тоже. Гимп-то видит.
— Кто ты? — спросил Гимп шепотом.
— Гюн, бывший гений знаменитого гладиатора и бога по совместительству, — отвечал гость. Сейчас он совершенно не походил на Вера. Разве что ростом и атлетическим сложением. Лицо его сделалось бесформенным — нос, рот, лоб едва угадывались в мясной глыбе, что венчала мощную шею. Надо же, какая перемена… — А я рад тебя видеть, — продолжал Гюн. — Ты наконец вступишь в наши ряды.
— В чьи ряды? — спросил Гимп. Язык перекатывался по зубам, как кусок недожаренного мяса.
— В ряды исполнителей желаний.
— Вы исполняете желания? Как прежде? — подивился Гимп. И какая-то жалкая надежда, вопреки всякой логике, шевельнулась в его душе. Будто сросшееся в бесформенный ком лицо Гюна не служило красноречивым предостережением само по себе.
— Ну, не совсем как прежде. Несколько иначе. Но мы опять служим людям. Разве это не призвание гениев — служить людям? Служить Империи? — Гюн лгал, но Гимп пока не мог понять, в чем ложь.
— И ради этой службы надо устраивать ловушки? — Гений Империи позволил себе быть ироничным.
— Мы хотим собраться вместе. Многим плохо, я хочу им помочь. Ты когда-то предал нас, — Гюн сделал значительную паузу. — Но мы тебя прощаем.
Гимп наконец встал, но ноги тут же подкосились, и он вновь опустился на ложе.
— Скоро ты увидишь, как исполняются желания, — пообещал Гюн.
— Вы исполняете желания без помощи богов? — удивился Гимп. — Но как?
— Гении должны быть вместе. И ты нам нужен…
— Что я должен делать?
— Ничего. Просто быть с нами. Когда-то Гюн был гением бога. Но гений бога — это еще не бог. Так же как гений власти — отнюдь не власть.
«К чему этот дурацкий разговор ни о чем? Пустая болтовня… Одни слова. Чего хочет Гюн?»
Гимпу наконец удалось подняться. Он стоял, держась за стену. Слабость тела бесила. Как хорошо было прежде. Надоело — сбросил тело. Захотел — вновь надел, как тунику. «А вдруг я точно так же изменился…» — подумал Гимп, глядя на Гюна. У него возникло непреодолимое желание ощупать свое лицо. Но он сделал усилие и сдержался.
— Нельзя ли посмотреться в зеркало? — спросил он как можно непринужденнее. — Столько времени не видел своей оболочки.
— Зеркало там, на стене. — Гюн сделал неопределенный жест.
Серая поверхность потускневшего зеркала занимала узкую полоску между двумя фресками.
Гимп шагнул к зеркалу и всмотрелся. Он тоже изменился. Сильно. Но совершенно иначе, нежели Гюн. Все брутальное, мощное исчезло, осталось утонченное измученное лицо аскета. Гимп стремительно менялся. Но Империя не менялась, как прежде, вместе с ним.
— А кто там за стеной? — спросил Гимп. — Он все время говорил «Андабат». Кого тебе еще удалось пленить, какого гения?
— За стеной никого нет.
— Но я его слышу.
— Тебе кажется.
— И все же…
— Будь как дома. Ведь тебе нравится вновь видеть?
— Как вы вернули мне зрение?
— Ну, не совсем вернули, — странно усмехнулся Гюн. |