Габриель закрыла глаза, прижалась лбом к его груди, надеясь скрыть от него свои страдания. Ее пронзила боль, такая мучительная, что она задержала дыхание, чтобы не закричать. Еще одно расставание, еще одно прощание. Она столько пережила их, но знала наверняка, что это будет худшим из всех.

— Малышка спит? — хрипло спросил Александр, прижимая ее к себе.

Он стал целовать ее подбородок, чувствительную впадинку за ухом, нежную шею, вдыхая изумительный аромат ее кожи, пробуя ее на вкус. С тихим стоном он накрыл ладонью ее грудь.

Поведение Александра не оставляло сомнений относительно его намерений. Габриель судорожно выдохнула. Часть ее — разбуженная, чувственная — хотела упиваться наслаждением, провести оставшиеся часы, занимаясь с ним любовью. Но защитные рефлексы включились автоматически, подействовав на нее отрезвляюще.

Едва Александр собрался подхватить ее и отнести в спальню, как она вырвалась из его рук.

— Сегодня прекрасная погода, — сказала она, растягивая губы в веселой улыбке.

Александру не было никакого дела до погоды, и он не собирался ее обсуждать. Он потянулся, чтобы поймать ее, но Габриель оказалась проворнее — ловко увернулась и улыбнулась еще веселее.

— Я знаю, что мы будем делать сегодня! — воскликнула она с вполне правдоподобным энтузиазмом. — Мы отправимся за город! Прекрасный день для пикника, к тому же свежий воздух полезен Джейн. Да и нам тоже. Мы слишком долго просидели взаперти в этой больнице. Миссис Рутберг говорит, что на окраине есть чудесный парк.

Александр скорчил недовольную гримасу. Такая перспектива ему не улыбалась. Он горел неистовым желанием. Он так сильно хотел ее, что с трудом удерживался, чтобы не броситься к ней, перекинуть через плечо и отнести в постель.

— Я не хочу никакого пикника, — проскрежетал он. — Габриель, я…

— Но мы с Джейн хотим, и мы поедем, — пропела Габриель и выскочила из комнаты.

Ее исчезновение было настолько быстрым, что Александр не успел ничего предпринять. Через минуту он уже услышал, как она говорит о чем-то с миссис Рутберг в кухне. Изумительные ароматы, доносящиеся оттуда, совершенно его не соблазняли.

Пикник? Что с ней происходит? Он задумчиво прищурился. Габриель не могла не чувствовать, как сильно он ее хочет… Неужели его очевидное желание испугало ее? Может быть, неожиданное предложение отправиться на природу вызвано воспоминаниями об их ночи любви? Вдруг для нее это оказалось слишком сильным испытанием? Его бросило в дрожь при мысли, что он причинил ей боль. Однако, вспомнив о том, как она отвечала ему, как самозабвенно отдавалась, он немного успокоился. Она была девственницей и, возможно, поэтому чувствовала себя смущенной и ошеломленной его страстными требованиями… и своими желаниями.

Александр нахмурился. Ему следовало шевелиться быстрее и затащить ее наверх, где он смог бы сразу положить конец ее опасениям. Он ласкал бы ее так нежно, доставил бы ей такое наслаждение, что она навсегда забыла бы о сдержанности с ним. Но она застала его врасплох, и он упустил свой шанс. Его тело ныло от чувственного напряжения, которое легко разрасталось до вожделения при самом крохотном поощрении с ее стороны. Может быть, если он попытается снова…

Он вошел в кухню. Миссис Рутберг ставила противень с печеньем в духовку, Габриель вынимала из буфета хлеб.

— Александр, сколько ты можешь съесть сандвичей? — оживленно спросила она.

Габриель улыбалась светской улыбкой, которая действовала на него раздражающе, потому что она дарила ее всем, а ему не хотелось делить ее ни с кем.