Мэри наконец-то подняла голову и посмотрела на Изабель. Глаза у нее оказались точно такого же сапфирового оттенка, как и ожерелье со слезами.
Изабель усмехнулась. Это знак.
— Думаю, мы с тобой поладим, Мэри.
— Я просто уверена в этом, моя… графиня.
— А я бы с удовольствием искупалась. Но для начала не поможешь ли найти в этой свалке какое-нибудь гвоздично-розовое платье?
— Гвоздично-розовое?
— Бледно-красное, — попыталась уточнить Изабель.
Мэри прикусила нижнюю губу, не понимая, о каком оттенке идет речь.
— Ты ведь знаешь, какого цвета становятся у тебя щеки, когда разговариваешь с каким-нибудь юношей? Или когда смущаешься при мысли о том, что сделала что-то не так?
— Ох! Ох да. Но, мэм, мне кажется, это ярко-красный цвет. — Ее глаза сверкнули, — Только должна признать, к моим волосам он не очень-то подходит.
— Сомневаюсь, Мэри. Думаю, твой румянец многих молодых людей заставит потерять голову.
Мэри вспыхнула.
Ох, черт побери, как она права! Ее щеки залились почти огненным алым цветом.
— Ты очень добра, графиня.
Мери решительно направилась к третьему сундуку и извлекла на свет прекрасное платье.
— Это скорее оттенок розы, чем гвоздики, Мэри.
— Это не тот… гвоздично-розовый?
«Как ты вообще представляешь себе этот цвет, Вивиан?»
«Да не цепляйся ты к оттенкам. Любой розовый сойдет».
— Думаю, он очень подойдет к твоей нежной коже, леди. Чуть-чуть светлее — и твоя красота может проиграть.
Изабель это понравилось. Горничная с безупречным вкусом.
— Ладно… похоже, мы с тобой действительно поймем друг друга, Мэри.
— Меня уверяли в этом, моя леди.
Изабель незачем было и спрашивать, кто уверял Мэри, потому что она тут же ощутила дрожь ожерелья.
— Принеси мне вина и распорядись насчет купания.
— Слушаюсь.
— Ты умеешь причесывать, Мэри?
— А тебе нужно, чтобы я это умела, графиня?
— Еще и как!
— Тогда — да, моя леди, я отлично умею причесывать.
Как ни примитивно было купание, Изабель нежилась и наслаждалась. Воду для ванны привезли в бадьях, поначалу она была слишком горячей, но Мэри добавила туда отваров лаванды и розмарина… Ванна успокаивала и расслабляла. А потом Мэри доказала, что говорила чистую правду, и соорудила на голове Изабель отличную прическу. Сначала она скрутила волосы в жгут, а потом уложила в узел с тщательно завитым хвостом.
Еще Мэри приколола Изабель на талию блестящую медную брошь. Когда явились Том и Дик, чтобы проводить Изабель в обеденную залу, она себя чувствовала почти королевой. Пора встретиться и с королевой настоящей. Отлично.
Этим вечером Изабель познакомилась за ужином и с сэром Ланселотом, и с Гиневрой. Гвен, как звал ее король Артур, оказалась очаровательной и милой. Это было прекрасное юное существо; ключевое слово — «юное». Ее золотисто-каштановые волосы были уложены на затылке в затейливый узел; лоб, лишенный даже слабого намека на морщинки, был украшен обручем с маленькими драгоценными камнями.
Изабель захотелось спросить, каким кремом для лица она пользуется, но тут же она сообразила, что Гвен на самом деле почти ребенок. В таком возрасте Изабель никто не позволил бы ходить на свидания, не говоря уж о замужестве и супружеских изменах. Если бы Гиневра не была так нежна и грациозна, Изабель с удовольствием возненавидела бы ее. От королевы исходил аромат розовых лепестков, это было приятно, особенно если учесть, что в обеденной зале воняло потом и собаками. |