|
Райану уже не раз приходилось вот так одеваться перед девушкой, лежащей в постели. Он говорил что-нибудь такое, что заставляло ее засмеяться или хотя бы улыбнуться; иногда он снова набрасывался на нее, в шутливой борьбе стаскивал с кровати, а потом, шлепнув по заднице, говорил: «Пока, еще увидимся». С некоторыми из них он действительно снова виделся, а кого-то не видел больше никогда. Райан любил девчонок. Он никогда не тащил девушку в постель, если она этого не хотела, и никогда не говорил: «Докажи, что ты меня любишь». Он с девушками развлекался, ему было с ними весело, а им было весело с ним. Вот и сейчас он думал, что развлекался с Нэнси, но вовсе не был в этом уверен. Было ли ему весело именно потому, что он с ней, или просто потому, что он совершил какие-то действия, которые оказались забавными?
Любая другая девушка, с которой ему доводилось общаться, была прежде всего живым человеком, а сейчас он поймал себя на мысли, что никогда не думал о Нэнси как о человеке. Он совершенно не мог представить, какая она наедине с собой. Как она ведет себя, когда остается одна? Например, как зевает, когда на нее никто не смотрит? Это невозможно было себе представить. Ту девчонку на заднем сиденье фургона, которую двое парней предлагали ему за десять баксов и бутылку пива, — ее он тоже не мог представить себе как человека. Думая об этом, он чувствовал, что постепенно запутывается, и заставил себя отвлечься от этой темы и вернуться в реальность, в темноту, где слабый прибой набегал на песчаный берег. Он поставил коробку из-под пива на песок и сложил ладони лодочкой, чтобы закурить сигарету. Взглянул на свои руки, освещенные огоньком спички, и снова увидел себя со стороны: лихой пес Джек Райан только что подцепил очередную девчонку и теперь по дороге домой остановился закурить. А Леон Вуди сказал бы… Нет, нет, Лео, не говори ничего. Джек Райан сам все скажет. Он скажет, что этому лихому псу только кажется, будто он кого-то подцепил. А на самом деле все наоборот: это его подцепили. Подцепили, подсекли, заарканили. И поимели заодно. В общем, что бы ни происходило сейчас между ним и Нэнси, нужно как-то избавиться от коробки из-под пива. Он уже подходил к «Бэй Виста» и вдруг вспомнил о пустом участке ничейной земли позади дома мистера Маджестика.
Райан оказался именно таким, каким Нэнси его себе и представляла. Чувственный, но не теряющий головы, понимающий, чего от него ждут, и не забывающий о себе. И при всем при этом абсолютно естественный. Хорошее тело — худое и мускулистое, к тому же двигающееся безукоризненно, — он, судя по всему, тренировал его с тех пор, как понял, для чего на свете существуют девчонки. Он не мог отказать себе в удовольствии покрасоваться перед ней после того, как все кончилось: демонстративно неторопливо одевался прямо у ее постели — что вполне вписывалось в ее представление о Райане. Нет, Джеки, конечно, в полном порядке. Вот было бы прикольно свистнуть эти бабки, встретиться с ним в Детройте и свалить на недельку куда-нибудь подальше — во Флориду или, еще лучше, на Багамы. А потом, прежде чем бросить его, привезти домой и показать мамочке. Лежа в постели, положив одну руку на живот, а другой играя с прядью волос, Нэнси представила себе, как она приходит домой и говорит: «Мама, познакомься, это Джек Райан». Мама сидит в тени пальмы, а перед ней на столике со стеклянной столешницей — портсигар, зажигалка и водка с тоником. Услышав голос Нэнси, мама уронит на колени толстенный роман и снимет очки для чтения, которыми вынуждена пользоваться в последние годы, но не положит их на столик, а будет держать сложенными где-то под подбородком. Вот она окидывает взглядом Райана и пытается сложить губы в подобие приветственной улыбки. Затем, аккуратно поправив прическу и выиграв тем самым секунду-другую, заставит себя вежливо кивнуть, более заметно улыбнуться. |
