– Вали отсюда, педик ты бесхребетный! Извращенный свиноеб! [Хохот безумца]. Если б меня так не тошнило, я тебя пинками до Боулинг-Грин прогнал бы, хрен ты иностранный. На тебя и черемухи-то жалко… Обойдемся в Кентукки без таких, как ты!

Scanlan’s Monthly, вып. 1, № 4, июнь 1970.

СЕВЕРНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮЖНОГО ГОРОДА

Луисвилль. Кафе «Квино» – на Маркет-стрит, в двух кварталах от реки, в сердце финансового и юридического центра Луисвилля. Довольно часто в долгие и сырые послеполуденные часы долины Огайо многие из тех, кто обычно подобных мест избегает, оказываются у белой пластмассовой стойки «Квино», пьют пиво «Фер» или «Фолл-сити» и едят «настоящие сырные сэндвичи за двадцать центов», пролистывая утренний выпуск луисвилльской Times. Если стоять у стойки и смотреть на улицу, увидишь только сменившихся с дежурства копов и завсегдатаев зала суда, фермеров, у которых в пикапе пятеро детишек и беременная жена, и брокеров в костюмах на две пуговицы и ботинках из дубленой кожи. Луисвилль гордится своими скачками и всем, что с ними связано, и появление хорошо одетых негров в здании городского суда удивления не вызывает.

Город, получивший прозвище «Город дерби» и «Врата Юга», сделал немало достойного, чтобы устранить внушительные И традиционные барьеры между черным человеком и белым. Здесь, в стране мятного джулепа, где к неграм относились с собственнической заботой, какой окружают хороших охотничьих собак («Обращайся по-доброму, пока работает хорошо, но когда разленится или проку от него нет, бей, пока не завоет»), расовая интеграция совершила многообещающий прорыв.

Расовая сегрегация упразднена почти во всех общественных местах. В 1956 г. детей негров принимали в бесплатные средние школы настолько легко и без проволочек, что инспекция школ даже решила написать об этом книгу под названием «Луисвилльская история». С тех пор неграм отрылся доступ в рестораны, гостиницы, парки, кинотеатры, магазины, бассейны, боулинги и даже бизнес-школы. В качестве заключительного аккорда городские власти недавно приняли постановление, запрещающее какую бы то ни было расовую дискриминацию во всех общественных заведениях. В общем и целом это сделало свое: на девяносто девять заведений, «проверенных» сотрудниками Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (НАСП), пришлось лишь четыре жалобы, две из одного и того же ист-эндского бара. Мэр города Уильям Кауджер, чья прогрессивная республиканская демократия вызвала шепоток одобрения даже среди демократов, недавно выразил мнение большинства горожан, сказав: «Слушая рассказы о беспорядках в других городах, мы должны гордиться, что живем в Луисвилле. Разумными межрасовыми отношениями мы завоевали уважение всей страны».

* * *

Все это так, а потому тем удивительнее, оказавшись в Луисвилле, обнаружить столько свидетельств обратного. Почему, например, лидер местной негритянской общины заявляет: «Интеграция здесь – фарс»? И почему местный негритянский пастор призывает свою паству к оружию? Почему луисвилльские негры горько обвиняют федеральный проект городского обновления в попытке создания «сегрегации де-факто»? Почему негр не может взять кредит на покупку дома в преимущественно белом районе? И почему столько горечи в высказываниях луисвилльцев, как черных, так и белых? Можно услышать, например, такое: «Интеграция – для бедных, которые не могут от нее откупиться» или «Через десять лет центр Луисвилля будет таким же черным, как Гарлем».