Мой взгляд задерживается на широком диване, обитом светло-серым шелком, но я в своих грязных лохмотьях не решаюсь сесть на него. На передвижном лакированном столике бутылки, бокалы, сигареты, сигары. Я невольно вспоминаю, что когда-то очень давно я любил покурить и знал вкус спиртного. Подойдя к столику, беру сигарету, закуриваю и после первой затяжки чуть не валюсь с ног от внезапного головокружения. Но это приятное головокружение, и я делаю вторую затяжку, на всякий случай опираясь на столик.

 – Ах, вот он наконец, блудный сын!– – слышится у меня за спиной голос Грейс.

 Я оборачиваюсь, чтобы выразить ей свое почтение, но вижу на ее лице недовольную гримасу: понятно, я поторопился.

 – Но неужели это вы, Майкл? Что с вами стряслось, мой бедный друг? А ну-ка, полезайте в ванну.

 – Жду, пока вы мне покажете, где ванная,– – отвечаю я, испытывая неловкость оттого, что произвел такое впечатление.

 – Вот, пройдите сюда! Дверь в конце. А я тем временем подыщу вам какую-нибудь одежду.

 Как и следовало ожидать, ванная в этой квартире – настоящий дворец гигиены, притом роскошный, и я долго нежусь в бледно-голубом фарфоровом бассейне и еще долго бреюсь и обильно поливаю себя одеколоном, потому что мне кажется, что я весь пропитан грязью и запахом гнилых фруктов. Затем одеваюсь в снежно-белый банный халат, засовываю ноги в мягкие комнатные туфли и снова попадаю в холл.

 – Ну вот, теперь картина иная,– – встречает меня Грейс, сидя в кресле, обитом шелком, и раскуривая с безучастным видом сигарету.– – Все, что мне удалось найти, я положила там, на диване. Можете спокойно одеваться. Я не буду смотреть.

 Будет она смотреть, нет ли – мне решительно все равно. Мне это не впервой – раздеваться перед незнакомыми людьми: еще в Афинах американский полковник, освободив меня из тюрьмы, так же любезно предложил мне ванну и свой гардероб. И конечно же, небескорыстно. В надежде, что я стану предателем.

Подойдя к дивану, я начинаю одеваться. То ли это счастливое совпадение, то ли чья-то предусмотрительность, но решительно все, начиная с костюма и кончая туфлями, пришлось мне точно по мерке. Завязав красивый темно-синий галстук и надев пиджак, я иду к передвижному столику, чтобы подкрепиться после стольких трудов.

 – Вы сильно похудели, но вам это идет,– – произносит Грейс, пока я наливаю себе виски в бокал.– – Я даже побаиваюсь, как бы заново в вас не влюбиться…

 – Мне грозили не такие опасности.

 И я поднимаю бокал, чтобы попробовать, что это за штука. Однако рука моя застревает на полпути, потому что в этот момент в дверях появляется Сеймур.

 – Неужели будете пить один, Майкл? Не забывайте, что это верный признак алкоголизма. Поэтому предложите и мне что-нибудь.

 Подавив в руке дрожь, я наливаю виски в другой бокал и молча подаю его приближающемуся ко мне гостю или, быть может, хозяину.

 – Ваше здоровье!– – говорит Сеймур, поднимая бокал.

 Пробормотав что-то в ответ, я выпиваю до дна, потому что испытываю острую потребность подкрепить себя.

 – Ну, садитесь же!– – дружелюбно предлагает Сеймур.

 Я опускаюсь в кресло рядом с Грейс. Уильям берет сигарету, протягивает пачку мне и, развалившись на диване, закидывает ногу на ногу.

 – Итак, вы уже более двух недель в бегах… Сбежали от нас и скрываетесь, словно вам грозит гибель…

 Что ж, это констатация фактов, и я не вижу необходимости возражать.

 – В конце концов вы сами приходите к нам и вместо гибели находите спасение…

 – Я пришел к Грейс,– – уточняю.