Однако моя реплика оказывается тактической ошибкой. Скелет наклоняется еще ниже и в ораторском пылу своим перстом чуть не выкалывает мне глаз.

 – Вы так считаете? Вот смотрите!– – Он подносит руку к своему слуховому аппарату.– – Небольшой недостаток порождает у меня целый комплекс… Другой недостаток,– – тут он указывает пальцем на голое темя Берри,– – и у моего ближнего начинает проявляться комплекс иного рода…

 – Хиггинс, вам вроде бы уже сказано… – пытается прервать его толстяк, но безуспешно.

 – А сколько всевозможных комплексов разъедает наше общество? Да их не перечесть!..

 Он замолкает на минуту как бы для того, чтобы нарисованная им картина как следует оформилась в моем сознании, потом делает большой глоток виски и продолжает:

– Бедность с той же неизбежностью порождает комплексы, что и плешивость!– – Берри недовольно ерзает в своем кресле.– – А богатство? А власть? А бесправие? Все это источники комплексов. И вот она, причина всех ваших социальных конфликтов!

 Тощий делает новую попытку ткнуть указательным пальцем мне в глаз, что побуждает меня – пусть это не слишком вежливо – осторожно повернуться к исполнительницам.

 «Невеста» тем временем уже сняла с себя решительно все, кроме туфель, и, приняв от горничной длинную венчальную фату, прикалывает ее с невинным видом к волосам. Огромное зеркало открывает перед публикой широкие возможности созерцать фигуру женщины с двух фасадов одновременно, и она кривляется перед ним довольно долго, чтобы даже самые придирчивые зрители могли закончить свое исследование. Наконец, сделав последний тур вокруг собственной оси, красотка в сопровождении служанки, поддерживающей край вуали, направляется к воображаемой церкви, а в зале звучат заключительные аккорды оркестра и вялые аплодисменты публики.

 – Брак… это всего лишь миф среди множества других… – не унимается Хиггинс, который после моего бесцеремонного поступка снова соблаговолил взглянуть на «артисток».

 – Мистер Хиггинс, когда вы наконец перестанете надоедать нам своими банальностями?– – не удержалась Дороти, до этого поглощенная стриптизом.

 – Неужели аттракцион, который мы наблюдали затаив дыхание целых десять минут, намного оригинальнее моих концепций?– – спрашивает тощий, щедро разливая виски в бокалы и на белоснежную скатерть.

 – Во всяком случае, ее аттракцион куда интереснее вашего.

 – Быть может, вы хотите, чтобы я тоже разделся догола?

 – О, ради бога, не надо!– – восклицает Дороти с гримасой ужаса на лице.

 – Над чем вы сейчас работаете, дорогой Коев?– – возвращается Берри к однажды начатому разговору.

 – Над теорией индустриального общества,– – отвечаю, не моргнув глазом, поскольку подобного рода вопросы предусмотрены заранее.

 – Это как раз то, что могло бы заинтересовать моего издателя!– – снова встревает в разговор Хиггинс, который ни минуты не может помолчать.

 – Собственно, речь идет о критике упомянутой теории,– – поясняю я, чтобы охладить его энтузиазм.

 – Все равно. Тема интересная, с какой стороны ни возьми,– – великодушно машет рукой Хиггинс, едва не свалив бутылку.

 – А что вы получите за этот труд?– – спрашивает Берри.

 – Пока я его не закончил, не могу сказать.

 – А все-таки, примерно?..

 – Давайте его мне, и я вам обеспечу по меньшей мере двадцать тысяч… – с прежним великодушием заявляет Хиггинс.

 – Опять тысячи, опять доллары,– – с досадой вздыхает Дороти.