– Итак, ты намерен вернуться в действующую армию?

– Конечно, – ответил Маркус, отступив назад. – И тебе это хорошо известно.

Кэтрин мрачно кивнула. Да, он уже говорил об этом, правда, это было до того, как убили его отца. И до того, как он прикоснулся к ней. Но если для Кэтрин их близость потрясла самые основы мира, то для Маркуса она, похоже, ничего не значила.

«Перестань быть такой наивной», – одернула себя девушка и, изобразив на лице вежливое равнодушие, холодно осведомилась:

– И когда же ты намереваешься отправиться в путь?

– Это зависит от успеха моего расследования.

– Ты уже смог… узнать что-нибудь существенное?

Маркус нахмурился:

– Пойманного нами подонка зовут Конрад Феркс. Слышала о таком?

Она молча покачала головой.

– Мерзавец не сообщил ничего примечательного, однако он клянется, что никогда не слышал о Ренфру… Впрочем, Феркс может лгать намеренно… – Вскинув голову, он неожиданно спросил: – Кстати, ты никогда не видела у Ренфру экзотической трости?

– Какой именно?

– Из слоновой кости с черной отделкой и ручкой в форме головы орла.

Сердце Кэтрин подпрыгнуло.

– Что с тобой, Кэт, ты побледнела, – с тревогой в голосе спросил Маркус и, сжав ее руку, продолжил допытываться: – Так ты ее видела?

Да, она видела похожую трость, но это было десять лет назад. Ее дядя, Дики Каддихорн, любил это чертово приспособление больше собственных детей. Он уверял, что перед самой кончиной трость ему завещал некий благодетель, однако Кэтрин всегда подозревала, что Дики просто-напросто потихоньку стащил трость, пока тело покойного остывало, а родственники усопшего предавались горю. Но Маркус не мог иметь в виду ту самую трость, это было просто немыслимо.

– Феркс поклялся, что убить моего отца его подрядил мужчина с крючковатым носом и такой вот черно-белой тростью, – возбужденно пояснил Маркус. – И если бы ты могла засвидетельствовать, что видела Ренфру с такой тростью, я получил бы зацепку, пусть и незначительную.

К сожалению, Кэтрин ничем не могла помочь Маркусу. Девушка точно знала, что трость принадлежит не Ренфру, а свидетельствовать против Каддихорнов она не хотела, поскольку в этом случае они бы узнали про нее и Джареда. Страшно даже подумать, ведь тогда бы их родственнички вломились в приют с требованием вернуть им опекунство. Внезапно Кэтрин поняла, что Маркус все еще ждет ответа.

– Нет, я никогда не видела Ренфру с чем-нибудь похожим.

– Жаль, – разочарованно откликнулся он. – Однако тебя все равно что-то огорчает.

– Мне пришлось вспомнить… – уклончиво ответила Кэтрин, – весь ужас.

Взяв ее руки в свои, Маркус ласково произнес:

– Со временем, Кэт, воспоминания поблекнут. Они будут возникать все реже и реже…

– Так было с твоими воспоминаниями о войне?

Он кивнул.

– В конце концов ты научишься не думать о прошлом. – Маркус сжал ее руки. – И еще, Кэт. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел сказать тебе, что никогда не стремился к тому… – он махнул рукой на кровать, – чтобы это случилось. Я очень ценю тебя и никогда не перестану уважать. – Он закусил губу, и его глаза стали серьезными. – Я… Не нужно думать обо мне плохо. Я был бы очень огорчен этим, Кэт.

– Я тоже, – честно ответила она.

– И мы по-прежнему друзья?

«Друзья? И это после нашего головокружительного, захватывающего дух полета к звездам?» Кэтрин опустила взгляд, пытаясь скрыть свое разочарование.