Дверь медленно отворилась. Я сделала вид, будто сосредоточенно изучаю документы, вынутые из сумки.

– Здесь указано, что оранжерея была пристроена в марте.

– Это верно, – не дала мне договорить женщина. – Она появилась за неделю до Пасхи, а еще через неделю исчезла. Просто сквозь землю провалилась за ночь. – Наконец‑то свершилось! Мне повезло с первой же попытки.

– За ночь?

– Это было действительно странно. Сегодня оранжерея на месте, а завтра– ее нет. Наверное, они снесли ее ночью. Но мы ничего не видели и не слышали. Мы просто решили, что из‑за нее возникли какие‑то споры. Знаете, может, хозяйке не понравилось или она не заплатила. Но если вы представитель фирмы, то должны обо всем знать, – добавила она с ноткой запоздалой подозрительности.

– Сами понимаете, нам запрещено обсуждать такие вещи. Я должна только найти жильцов. У меня написано, что их фамилия Робинсон.

Женщина прислонилась к дверному косяку, приготовившись всласть посплетничать. Ей‑то хорошо, а я оказалась между дверью и холодным северным ветром. Испытывая к ней тихую ненависть, я подняла воротник жакета.

– Она была не очень‑то общительной. С такими нелегко поддерживать отношения. Несколько раз я приглашала ее выпить кофе или чего покрепче, но она так и не пришла. И так было не только со мной. Все мы здесь, в Гроув, очень гостеприимны, но она держалась особняком.

Меня несколько озадачило, что она говорила только о женщине. В документе значилось два имени– Морин и Уильям Робинсоны.

– А ее муж? – спросила я. Женщина подняла брови.

– Муж? Я бы скорее сказала, что он чей‑то еще муж, а не ее.

Я мысленно вздохнула.

– Сколько времени вы были знакомы с миссис Робинсон?

– Она переехала в декабре, – ответила женщина. – Первый месяц она здесь почти не бывала – знаете, Рождество и все такое. Три‑четыре раза в неделю она не ночевала дома. А днем ее вообще никогда не было. Домой она приходила не раньше восьми. И через пару дней после пропажи оранжереи съехала. Мой муж сказал, что, наверное, ей пришлось уехать внезапно из‑за ее работы и, возможно, она перевезла оранжерею в новый дом.

– Из‑за ее работы?

– Она сказала моему Гарри, что она– независимый компьютерный эксперт. Ей приходится колесить по всему миру, понимаете? Она объяснила, что именно поэтому всегда сдает дом. С тех пор как мы поселились здесь пять лет назад, там без конца меняются жильцы. Она сказала Гарри, что это был первый раз, когда у нее появилась возможность пожить в собственном доме. – В голосе женщины звучала гордость от того, что ее Гарри удалось столько выведать у их таинственной соседки.

– Вы можете ее описать, миссис?.. Она чуть помедлила.

– Грин. Кэрол Грин через букву «э», а не «е». Ну, она была повыше вас. – Неудивительно. Пять футов три дюйма – это далеко не баскетбольный рост. – Но ненамного. Возраст– под тридцать. Шатенка, стрижка каре, волосы очень густые и блестели. Всегда аккуратный макияж. И одевалась очень хорошо, я никогда не видела ее неопрятной.

– А мужчина, о котором вы говорили?

– Там был не один мужчина. Почти каждый вечер, когда она была дома, в гараж часов в одиннадцать заезжала машина. Пару раз я видела, как на следующее утро они уезжали вместе. У первого машина была голубая «Сьерра», но он не протянул и двух недель. У второго был серебристый «Воксхолл‑Кавалер». – Похоже, женщина хорошо разбиралась в машинах, и я сказала ей об этом. – Мой Гарри торгует автомобилями, – объяснила она.