|
.. – Гражданин? Я никогда не думал, что с гражданами можно обращаться таким образом, как обошлись со мной... – Кто? Кто с вами обошелся таким образом? – Бандиты, – ответил Дигон. – В тюремной камере... Следует ли мне понимать вас таким образом, что именно эта сусальная история – гарантия моего освобождения? – А вы уже освобождены. Произошла ошибка, господин Дигон, вы не имели никакого отношения к делу этого мерзавца в Париже... Ну а бандитов, которые вас избили в камере, мы привлечем к суду по двум статьям: грабежи, с одной стороны, и нарушение тюремного режима – с другой. – Если я освобожден, тогда позвольте мне незамедлительно уехать в Нью Йорк. – Сначала давайте доведем до конца курс лечения, а потом вы поедете туда, куда вам заблагорассудится. – Я могу долечиться там, где мое питание не будет регламентировано охранником. – Господин Дигон, народ возмущен злодейством еврейской террористической организации, и мы обязаны отвечать за вашу безопасность – простите, но, если кто нибудь из граждан рейха убьет вас выстрелом в висок, оживить вас мы уже не сможем. Нам бы хотелось, чтобы вы рассказали в печати о том, что бредни, распространяемые врагами о нашей мнимой жестокости в тюрьмах, не имеют ничего общего с действительностью. Да, вы были арестованы, причем случайно, да, вы сидели одну ночь в камере, и бандиты, арестованные за грабежи и насилия, учинили над вами зверскую расправу, но если бы не помощь наших тюремных врачей, то вы бы сейчас покоились в земле, господин Дигон. Вам бы следовало рассказать о том, что наша юриспруденция не карает невинных, хотя от случая в нашей жизни никто не гарантирован – по моему, об этом есть даже в талмуде... – В таком случае я повторяю мой вопрос, господин офицер... Не имею чести знать вашего имени... – Эйхман... Моя фамилия Эйхман. – Следовательно, господин Эйхман, после такого рода заявления я смогу покинуть рейх? – Бесспорно. Вы покинете рейх, если желаете этого, но не сразу после такого заявления... Вам еще предстоит решить ваши финансовые дела, да и не следует вам сразу же уезжать – могут пойти кривотолки: мол, Дигона попросту заставили выступить с этим заявлением. – А возможен ли такой вариант: я выступаю с заявлением, в котором благодарю немецкую юриспруденцию и медицину, а после этого вы отказываете мне в выезде на родину? – Неужели вы думаете... – Да, господин Эйхман, я думаю именно так. И мне нужны гарантии. – Я могу понять вас, – после некоторой паузы ответил Эйхман. – Хорошо. Кого бы вы хотели иметь гарантом? – Кого либо из представителей наших фирм. – Это будут американцы? Нет, такой вариант нас не устроит. Может быть, мы остановимся на ком то из ваших немецких контрагентов? – Пожалуйста. – Кого бы вы хотели предложить? – Доктор Шахт. – Это невозможно. Доктор Ялмар Шахт – член имперского кабинета министров. – Доктор Абс? А может быть, Дорнброк? – Позвольте мне посоветоваться с руководством. Могу вам сказать, что оба эти человека, хотя и являются финансистами – а вы знаете, что наша партия выступает против финансового капитала и крупной буржуазии, – ничем себя не скомпрометировали и занимают нейтральную позицию. Естественно, мне придется переговорить с ними – согласятся ли они выступить вашими гарантами. Впрочем, нам нужен один гарант. Так кто же из них? Абс? Или Дорнброк? – Хорошо, – пожевав беззубым ртом, ответил Дигон. – Давайте остановимся на Дорнброке. |
