|
..) «Лишь тупость и покорность нации, – продолжал рассуждать Дорнброк, – может в конечном счете привести ее ко всемирному лидерству, лишь страх перед нищетой может сделать нацию исповедующей культ работы, которая дает благополучие: дом, кухню и автомобиль с прицепным вагончиком. А пугать следует именно двумя крайностями: тоталитаризмом и анархией. Лишь в этом случае лозунг Гитлера: „Работа делает свободным“ – станет бытом каждой немецкой семьи. А после того как лозунг станет сутью нации, придет время выдвижения авторитета. От того, кого я выпущу на авансцену, будет зависеть будущее мира. Если я не доживу до этого дня, мое дело закончит Ганс...» «КАЖДОМУ – СВОЕ» – Поскольку я уже закончил давать показания инспектору Гельтоффу и после этого освобожден из под ареста, я хочу рассказать на этой пресс конференции всю правду, – негромко говорил Ленц. – Только я попрошу фоторепортеров поменьше щелкать вспышками – за то время, что я провел в камере, мои глаза несколько отвыкли от света... Господа, дамы... видите, я даже стал путать очередность в обращении – что значит посидеть в тюрьме... Никому не советую попадать в тюрьму, даже если в подоплеке твоего поведения лежит глупый дух интеллигентской корпоративности. Дамы и господа, я должен заявить, что никто из сотрудников моей газеты не вел съемок господина Кочева. Вы газетчики, и вы должны понять меня: сенсация – наша профессия. Я хотел бы задать вопрос, как бы вы поступили на моем месте, если бы к вам пришел человек и предложил вам пленку, на которой снят господин Кочев? Тот самый, который выбрал свободу! Как бы вы поступили на моем месте, хотел бы я знать?! Я приобрел эту пленку и поехал на ТВ, потому что я очень не люблю, когда нашу с вами нацию обвиняют в похищениях, принуждениях и прочей чепухе. Но в каждой нации, увы, есть разные люди. За действия этого человека, недостойные действия, – пока что я могу их квалифицировать лишь таким образом, – меня арестовали как фальсификатора. – Вы можете назвать человека, который передал вам пленку? – перебил Ленца американский журналист из ЮПИ. – Его имя? – Это помощник режиссера Люса. – Какого Люса? Это автор картины «Наци в белых рубашках»? – Да. – Где находится в настоящее время Люс? – Не знаю. Я надеялся... Я долго ждал, что он придет сам, узнав о моем аресте... Он не пришел... За показ этого материала по телевидению ответственность несу я. Никто из моей газеты не имел отношения к съемкам. – Кто записал беседу с Кочевым? Ту, которую вы опубликовали? – Я получил ее от помощника Люса. Я по профессии газетчик, а не инспектор уголовной полиции, я не заметил фальшивки... – Вы хотите сказать, – заметил Кроне из «Телеграфа», – что мы работаем в полиции? В зале засмеялись. Улыбнулся и Ленц. – Нет, – ответил он, – я не хочу сказать, что вы работаете на полицию, просто, видимо, вы журналисты более высокого класса, чем я. – Как вы думаете, где сейчас Кочев? – спросил Гейнц Кроне. – Об этом надо спрашивать не меня. – Вы ощутили ужас, когда оказались за решеткой? – спросила старуха из «Пари жур». – Я ощутил ужас, когда прошло двадцать четыре часа, а Люс, который через своего помощника передал мне этот материал, не сделал никакого заявления, подставив меня таким образом, под удар. – У вас есть доказательства связи Люса с левыми? – Этим предстоит заняться вам, если вы этого пожелаете. |
