|
Я его не знаю. – Где он мог видеть вас? – Я не иголка в стоге сена, – Люс пожал плечами. – Мы могли видеться на фестивалях, приемах... – Когда и зачем ваш человек передал ему пленку? – Какой человек? Что за ерунда! Допросите моих помощников... Какая пленка?! – Вы сейчас работаете над фильмом? – Это известно из газет, господин прокурор. – Я в данном случае не читатель, господин Люс, я должностное лицо, ведущее расследование. Итак, над чем вы сейчас работаете? – Я снимаю картину, которая называется «Берлин остается Берлином». Такой ответ вас устраивает? Берг посмотрел на Люса из под толстых стекол своих диоптрических очков и сказал: – Вполне. В каком качестве вы выступаете в вашем новом фильме? – Я выступаю в моем новом фильме в качестве автора. – Что есть понятие «автор фильма»? Автор фильма – это сценарист? – В фильме «Берлин остается Берлином» я выступаю как сценарист, режиссер, оператор и автор музыки. – Теперь мне все ясно, господин Люс, благодарю вас. На каком этапе сейчас работа над фильмом? – На заключительном. – Вы знаете всех ваших сотрудников? – Да. – Что вы делали девятнадцатого августа? – Снимал. На улицах. Да, да, именно на тех, которые были показаны по телевидению Ленцем. Я снимал в тот день те же самые объекты, которые показал телезрителям Ленц. – Когда вы познакомились с Кочевым? – С этим болгарином? Я его в глаза не видел! – Вы допускаете мысль, что кто то из ваших сотрудников мог привлечь его к съемкам? – Надо запросить план работ того дня, господин прокурор. Я не могу сейчас сказать со всей определенностью, вели мы тогда хроникальные съемки скрытой камерой или же ассистенты организовывали открытую массовку... – Что значит «скрытая камера»? – Это такая камера, которую не должны видеть люди, чтобы они были естественны... многие цепенеют перед объективом или микрофоном... – Такой метод уже практиковался в мировом кинематографе? – Сотни раз. – Могли бы вы определить по отснятому материалу, ваши это кадры или нет. – Думаю, смог бы... Погодите, господин прокурор! Пусть сделают химический анализ той пленки, которую Ленц показывал на телевидении, и моей. Идиот, как я об этом не подумал раньше! – Об этом мы подумали. Этим сейчас занимаются эксперты в фирме АЭГ. У вас нет отвода против фирмы? – Отвод? Почему я должен давать отвод фирме?! – Я могу считать эти слова официальным согласием на экспертизу пленки, показанной на ТВ, фирмой АЭГ? – Да. – Я прочитаю, какие вопросы я поставил перед экспертами, господин Люс. Меня интересует, идентична ли пленка, на которой работаете вы, с пленкой, арестованной мною на ТВ. Меня интересует, идентична ли проявка и обработка этих пленок – вашей, которую мы изъяли в вашем ателье, и той, которая арестована нами. Меня интересует, наконец, является ли пленка, арестованная на ТВ, той самой пленкой, которая была девятнадцатого заряжена в вашем киноаппарате. Вы ничего не хотите добавить? – Нет. Вопросы абсолютно точны. – Хорошо. Они должны ко мне сейчас позвонить, поэтому мы отвлечемся от дел Ленца и вернемся к другой трагедии... к гибели Дорнброка... Вот что меня интересует, господин Люс: у вас в доме был яд? – У меня маленькие дети... Как же я могу держать дома яд? – Этот ваш ответ меня не устраивает. Я хочу точного ответа. У вас в доме был яд? – Нет. – Вы настаиваете на этом утверждении? – Да. |
