|
Первая: Кочев – агент КГБ, он пытался вербовать наших людей... Впрочем, вторую трогать пока не будем. – А пленка Ленца? – Пленка нам на руку. У Люса этот материал скопировали агенты Ульбрихта и подсунули Ленцу, чтобы вызвать напряженность в Западном Берлине. И подумайте – на самый крайний случай, – как нам обернуть Кочева против покойного Ганса. Это была бы окончательная победа... Болгарин отравил Ганса, который ездил налаживать контакты в Китай. Как? Ничего? – Когда станете канцлером, не забудьте старого глупого Айсмана... – Хорошо, – серьезно ответил Бауэр, – не забуду. Только одна беда – я не собираюсь становиться канцлером. Я не хочу менять свободу на кабалу. Неужели вам по прежнему хочется быть лакеем? – Я ваш подчиненный, но есть грань допустимого в разговоре... – Вы не понимаете шуток, Айсман... Все эти гиммлеры, гессы, таддены... Ваше поколение не понимает шуток. – Наше поколение понимает шутку, но не любит высокомерия, господин Бауэр. Я могу быть свободным? – Не сердитесь. Дело то слишком серьезное, чтобы сердиться по пустякам. – Я не считаю пустяком обиду. – Тогда извините меня, я не хотел, вас обидеть, Айсман. Айсман поднялся и, поклонившись, молча пошел к двери. – Не сердитесь, – снова попросил Бауэр, – послали бы меня к черту, если так уж обиделись. Айсман заставил себя улыбнуться: – Считаем инцидент исчерпанным... Я считаю его исчерпанным лишь потому, что лучше получить оплеуху от умного, чем поцелуй от дурака. Мне интересно работать с вами. – Ну спасибо, старый волк, – ответил Бауэр, – я пойду спать, а вы страдайте до утра: у меня на аэродроме должны быть хорошие материалы для Парижа. Уж если алиби – так во всем алиби. – Положитесь на меня, господин Бауэр. – Я только это и делаю, – улыбнулся Бауэр, – поэтому у меня столько неприятностей. 2 – Здравствуйте, дорогой старик! – сказал Кройцман, входя в кабинет Берга. – Извините, что я не позвонил вам, утром ваш номер не отвечал, а с аэродрома уже не было смысла трезвонить. – Здравствуй, Юрген, – сказал Берг, поднявшись из за стола, – или теперь я должен называть тебя «господин статс секретарь министерства юстиции»? Берг все понял, когда вошел Кройцман, и поэтому решил ударить первым – боннское министерство не имело права вмешиваться в его дела, поскольку прокурор подчинялся лишь сенату Западного Берлина. – Тогда я обязан обращаться к вам «господин профессор, мой дорогой учитель», – ответил Кройцман, поняв тайный смысл слов Берга. – Я читал, что Пушкину один из старых поэтов подарил книгу с надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя». – В этом есть что то от кокетства... – Прошлый век вообще был кокетлив, и, признаться, мне это нравится. Наш прагматизм похож на естественные каждодневные отправления: поел, значит, через пять часов надо бежать в клозет... Ну, что стряслось? – Вот, – сказал Кройцман, положив перед Бергом страничку машинописного текста с грифом «Совершенно секретно». – Зачем мне это знать, если тут штамп МИДа и все наглухо засекречено, Юрген? Это имеет отношение к делам, которые я веду? – К одному из ваших дел – к Кочеву это имеет прямое отношение... Берг прочитал документ, в котором МИД просил ускорить разбирательство дела Кочева. Болгары неоднократно напоминали и продолжают напоминать, что судьба аспиранта Кочева беспокоит их и что они требуют либо встречи с ним, либо официального уведомления властей о том, что они предоставляют ему политическое убежище. |
