|
– Я не могу выдвинуть никакой версии, Юрген... Ответь им, что дело находится в стадии следствия... Пока что любая версия будет преждевременной. – Пресса на все лады обсуждает арест Люса. Это странная съемка Кочева... Люс левый. Стоит ли нам идти на конфронтацию с нашими левыми во всем этом деле? – Я бы поставил тебе самый низкий балл за такой ответ, Юрген. Я не знаю, стоит или не стоит идти на конфронтацию: это не моя сфера. Я служу закону, верю закону и отчитываюсь перед законом, принятым сенатом Западного Берлина. – Я не призываю вас нарушать закон. В данном случае, однако, мне кажется нецелесообразным разделять понятия «нация» и «закон». Речь идет – естественно, в какой то мере – о престиже государства. – Нация и закон – разные категории, Юрген. Я до сих пор не совсем понял: ты приехал с каким то предложением? Или ты хочешь отдать мне приказ? – Я не смею отдавать вам приказа, профессор, – пожал плечами Кройцман, – вы же это знаете. Вы не подчинены нам... А если бы и подчинялись – я бы не посмел отдать вам никакого приказа. Не согласились ли бы вы встретиться с представителями болгарского посольства и ознакомить их с ходом следствия? Это моя просьба, а не приказ. – Это не мое дело, Юрген, не надо опять таки преступать закон. Пусть этим занимается министерство иностранных дел. – Они давят на нас. Они вправе потребовать у нас отчета в том, как идет расследование. Ваши уклончивые пресс конференции не устраивают болгар. Они хотят знать правду. И в наших интересах пойти им в этом навстречу, ибо официальный курс «наведения мостов» может быть сильно скомпрометирован дурацкой историей с Кочевым... – Насморк у Наполеона при Ватерлоо, – заметил Берг, – похоже, а? – Именно. – А при чем здесь Люс? Почему ты начал с Люса? Какое он имеет отношение к Кочеву? – Они уже начали поговаривать о том, что преступления правых мы перекладываем на плечи левых интеллигентов, так уже, пишут они, было в тридцать третьем. – Ну и пусть себе пишут... Мало ли что мы пишем друг о друге. – Все верно, – согласился Кройцман, – но министр поручил мне ответить на эту бумагу МИДа. Поэтому сначала я предложил вам ознакомить красных с ходом следствия. Если вы отказываетесь, то мне придется лишь проинформировать МИД о проделанной вами работе. – Это пожалуйста, – согласился Берг. – Когда ты рассчитываешь вернуться в Бонн? – Я это должен сделать сегодня же. Желательно до конца дня. – А завтра? До завтра никак нельзя подождать? – К сожалению, нет. Министр пообещал Кизингеру, что я сегодня же привезу исчерпывающие материалы. – Значит, тебе обязательно надо вернуться туда сегодня?.. – Обязательно. «Ну вот тут я тебя и прихлопну, малыш, – подумал Берг, – а то уж больно ты интересуешься тем, что у меня лежит в сейфе. И это неспроста. Все здесь неспроста – в этом я теперь не сомневаюсь. И то, что Айсман вчера ночью ездил к Бауэру, и то, что тот улетел наутро в Париж, и то, что по пути он где то садился, иначе мне бы сообщили из Парижа о его прилете туда в то время, когда он должен был прилететь, а он задержался на два часа, этот парень с челюстями...» – Тогда, Юрген, бери карандаш и записывай то, что я стану тебе рассказывать. – Зачем мне отрывать вас от дел? Я посмотрю материалы, сделаю необходимые выписки и улечу. – Я поэтому и спрашивал: сколько ты имеешь времени, Юрген? У меня накопилось более двухсот пятидесяти страниц с расшифрованными допросами. |
