Семен. Бери коней. Конюшня-то есть?

 Мельник. Нет, батюшки. Да мы их тут, сейчас, за тыном, будут, небось, в сохранности. (Привязав коней). В избу, кормильцы, в избу пожалуйте, не взыщите на бедности!

 Входят в большую избу, курную, закоптелую, тускло освещенную воткнутой в светец лучиной. Гости ищут глазами иконы в углу.

Семен. Боги-то где ж у тебя?

 Мельник (ухмыляясь). Боги тютю, воры намедни украли! (Усаживая гостей на лавку). Чем потчевать, батюшки?

 Семен. Ничего не надо. Мы к тебе за делом, старик. Будем гадать.

 Мельник. Кому же, тебе, ему, аль обоим?

 Семен. Нет, не нам, – царю Борису Федоровичу.

 Мельник. Да разве он царь?

 Семен. Днесь, наречен, а невдолге будет и венчанье.

 Мельник. Ахти, а я и не знал, вот в какой берлоге живу. Ну, слава Богу, давно бы так! (Подумав). Да как же царю-то без царя гадать?

 Семен. Этот боярин – ближний друг царев. Все, что скажешь ему, царю скажешь.

 Мельник (пристально вглядываясь в Бориса). То-то, сразу видать, слава царева на нем, как заря на небе красная. (Падая вдруг на колени). Батюшки, родимые, не погубите, помилуйте! Мне ли, смерду, о царе гадать? Коли что ему не по нраву скажу, – ведь прямо под топор на плаху…

 Семен. Полно, не бойся, старик, никто тебя пальцем не тронет. Вот тебе царев гостинец.

 Кидает ему мошну. Тот, прижав ее к груди, жадно щупает.

 Мельник. Ух, сколько! Весь-то я с мельницей моей того не стою, пошли, Господь, царю здоровья!

 Семен. Царь тебя озолотит, только всю правду говори, как перед Богом, а солжешь, лучше бы тебе и на свет не родиться. Ну, живей!

 Мельник. Здесь, бояре, нельзя, – надо вниз, к колесу. Да и вдвоем не гоже. Ты здесь оставайся, а он пойдет со мной.

 Семен. Ладно, живей!

 Мельник. Мигом, только огонек запалю, да петушка зарежу черного…

 Борис (тихо, как будто про себя). Резать не надо!

 Мельник (вглядываясь в него еще пристальнее). Как же, батюшка? Без крови нельзя. Всяко дело крепко на крови стоит. Да и те без крови ничего не скажут.

 Борис (так же тихо). Ну, ладно, режь, только подальше, чтобы я не слышал.

 Мельник. Небось не услышишь, чик по горлу и не пикнет.

 Мельник уходит. Молчание. Ветер опять поднялся. Слышно, как лес шумит. Борис, упершись локтями в колени, опустил голову и сжал ее ладонями. Черный кот, спрыгнув с печи, ластится к ногам Семена. Тот отталкивает его ногою: «Брысь». Кот, выгнув спину горбом и ощетинившись, жалобно мяучит. Выйдя из-под лавки, вороненок ковыляет по полу, волоча больное крыло.

 Семен (хлопая на него ладонями). Брысь и ты, поганец!

 Вороненок хочет взлететь на одном крыле и не может, падает, опять ковыляет, косит на гостей одним глазом, разевает кроваво-красный клюв и каркает.

 Семен. Государь, а Государь!

 Борис (не поднимая головы). Ну?

 Семен. Старый-то плут, кажись, что-то пронюхал, а, может, и раньше знал. Ох, берегись, Государь! Что как не мельник тут главный колдун, а Шуйский? Он тебе наколдует… Я бы этого мельника на первый сук вздернул да всю его чертову мельницу огнем спалил!

 Борис. Может, и спалю, но раньше судьбу узнаю.

 Семен. Эх, Государь, что узнать? От судьбы не уйдешь, человек в судьбе не волен.