— Вы что, делаете это каждый раз, как собираетесь куда-то ехать? задумчиво спросил Литси, когда они наконец сели в машину.

— Пока что да.

— А почему бы тебе не оставлять машину где-нибудь еще? — спросила Даниэль.

— Я об этом думал. Но чем искать другую стоянку, проще все же каждый раз проверять машину.

— А кроме того, — сказал Литси, — вы хотите, чтобы Нантерр знал, где вы держите машину. Если он этого еще не знает.

— Как бы я хотела, чтобы всего этого не было! — вздохнула Даниэль.

Мы приехали на ипподром. Литси с Даниэль снова отправились на ленч, а я на работу. Литси удалось избежать огласки, но мое имя было во всех газетах, и так много совершенно незнакомых людей пожимали мне руку, что меня это достало до печенок.

Но больше всего это всеобщее восхищение раздражало не меня, а, разумеется, Мейнарда Аллардека. Он ходил за мной по пятам, видимо, надеясь поймать на каком-нибудь нарушении правил.

Сегодня он не был официальным распорядителем, делать ему было нечего, и потому он торчал в паддоке, следя за каждым моим шагом, и всякий раз, возвращаясь в весовую, я встречал его на пороге. Глаза его были полны ненависти.

Разумеется, он выглядел таким же благородным, как всегда: столп общества, истинный джентльмен, который не имеет ни малейшего представления о каких-то там займах и активах. Когда я вышел в паддок перед третьей из моих скачек, в которой участвовал Абсайль, лошадь принцессы, принцесса сразу отметила, что в нескольких ярдах от нас торчит Мейнард.

— На вас очень пристально смотрит мистер Аллардек, — сказала она, когда я подошел к ним. Литси, Даниэль и Беатрис тоже были здесь.

— Я знаю, — ответил я.

— А кто такой мистер Аллардек? — тут же встряла Беатрис.

— Отец мужа сестры Кита, — коротко ответила Даниэль. Ее тетушке это ничего не говорило.

— Неприятно, — заметил Литси.

Я кивнул.

— Наверно, он на то и рассчитывает. Он весь день на меня пялится.

— Но вас, похоже, это нисколько не смущает.

— А почему я должен смущаться? Да, кстати, — обратился я к принцессе, — все собираюсь спросить: что он сказал на той неделе, когда я выиграл на Каскаде?

Принцесса слегка нахмурилась при упоминании о погибшей лошади, но ответила:

— Он утверждал, что вы нещадно хлестали лошадь. Это его собственные слова. Если бы он нашел на Каскаде хоть один след хлыста... — Она пожала плечами. — Он хотел, чтобы я подтвердила, что вы обращались с лошадью с особой жестокостью.

— Спасибо, что вы этого не сделали.

Она кивнула, зная, что я говорю всерьез.

— С Абсайлем я постараюсь быть помягче, — пообещал я.

— Ну, только не перестарайтесь, — улыбнулась принцесса. — Мне хотелось бы выиграть.

— А этот все смотрит! — сказала Даниэль. — Если бы взглядом можно было убивать, ты бы давно был покойником.

Принцесса решила перейти в наступление. Она сделала вид, что именно теперь вдруг заметила Мейнарда, вскинула обе руки в приветственном жесте и воскликнула:

— А, мистер Аллардек! Какой чудесный сегодня день, не правда ли?

И приблизилась к нему на несколько шагов, чтобы удобнее было вести беседу.

Мейнард снял шляпу, поклонился ей и довольно хриплым для него голосом подтвердил, что да, день сегодня чудесный. Принцесса сказала, как хорошо после стольких пасмурных дней снова увидеть солнышко, и Мейнард с ней согласился. Принцесса сказала, что да, конечно, сегодня холодно, но ведь в это время года всегда холодно. И Мейнард сказал «да».