– Лучше и не скажешь, Алекс, вот почему я надеялся, что мог бы убедить вас занять мое место в совете директоров – сейчас, когда вы больше не представляете интересы мистера Мартинеса.

– Это очень щедрое предложение, Седрик.

– Полноте, скорее – эгоистичное, если чувствуешь, что способен на такой поступок, который даст гарантию стабильности и преемственности как для пароходства, так и для «Фартингс банка».

– Да, понимаю.

– В дополнение к тысяче фунтов в год, что вы в настоящее время получаете как директор, «Фартингс» будет выплачивать вам еще тысячу за представление интересов банка. Тем не менее, поскольку мне необходимо быть полностью в курсе происходящего, после каждого собрания правления от вас потребуется ездить в Лондон и оставаться там на ночь. Разумеется, любые связанные с этим расходы будут возмещены банком.

– Вы так щедры, Седрик, но позвольте мне немного поразмыслить над вашим предложением, – попросил майор, явно борясь с искушением.

– Да, пожалуйста, – сказал Седрик, отлично зная, в чем проблема.

– Когда вы хотели бы знать о моем решении?

– К концу недели. Желательно разрешить вопрос до ежегодного собрания акционеров, которое состоится в следующий понедельник. Поначалу я планировал, что на посту меня сменит мой сын Арнольд, но это было до того, как я понял, что это можете сделать вы.

– Я дам вам знать к пятнице.

– Отлично, Алекс. Я прямо сейчас напишу письмо, подтверждающее мое предложение, и сегодня вечером отправлю его по почте.

– Спасибо, Седрик. Я с предельной серьезностью рассмотрю ваше предложение.

– Замечательно. Что ж, не смею больше задерживать: если память мне не изменяет, вы говорили, у вас встреча в Вестминстере.

– Совершенно верно. – Фишер медленно поднялся и пожал руку Седрику.

Проводив гостя до двери, Седрик вернулся к столу и сел писать письмо майору. Мысленно он спрашивал себя: пересилит ли его предложение то, что непременно сделает Мартинес?

Когда он вошел в галерею, улыбка его стала еще шире. Но не от вида такого количества великолепных картин и скульптур, а от изобилия красных бирок рядом с ними.

– Могу я вам чем-то помочь? – обратилась к нему женщина средних лет.

Интересно, подумал дон Педро, куда подевалась та красотка, что встречала его в прошлый раз.

– Я хочу поговорить с мистером Агню.

– Боюсь, он сейчас занят. Быть может, я могу быть полезной?

– Для меня он не занят, – заявил дон Педро. – Если уж на то пошло, это моя выставка, – добавил он, воздев руки, будто благословляя паству.

Женщина быстро ретировалась к кабинету мистера Агню, постучала в дверь и скрылась внутри. Через пару секунд появился хозяин.

– Добрый день, мистер Мартинес, – несколько чопорно поздоровался он, что дон Педро отнес на счет английской сдержанности.

– Я смотрю, продажа идет полным ходом. Какие конкретно успехи на данный момент?

– Будьте добры, пройдемте в мой кабинет, нам там не помешают.

Дон Педро последовал за ним через зал галереи, на ходу считая красные бирки, но дождался, пока дверь кабинета закроется за ними, и только тогда повторил свой вопрос.

– Итак, сколько на данный момент?

– Чуть больше ста семидесяти тысяч фунтов за вечер открытия, и нынче утром позвонил джентльмен и попросил отложить ему еще две единицы, Боннара и Утрилло, что гарантированно принесет нам более двухсот тысяч фунтов. Мы также получили запрос Национальной галереи о Рафаэле.

– Это хорошо, потому что сто тысяч мне нужны прямо сейчас.