103  Ты видишь, что дурное управленье

Виной тому, что мир такой плохой,

А не природы вашей извращенье.

106  Рим, давший миру наилучший строй,

Имел два солнца, так что видно было,

Где божий путь лежит и где мирской.

109  Потом одно другое погасило;

Меч слился с посохом, и вышло так,

Что это их, конечно, развратило

112  И что взаимный страх у них иссяк.

Взгляни на колос, чтоб не сомневаться;

По семени распознается злак.

115  В стране, где По и Адиче струятся,

Привыкли честь и мужество цвести;

В дни Федерика стал уклад ломаться;

118  И что теперь открыты все пути

Для тех, кто раньше к людям честной жизни

Стыдился бы и близко подойти.

121  Есть, правда, новым летам к укоризне,

Три старика, которые досель

Томятся жаждой по иной отчизне:

124  Герардо славный; Гвидо да Кастель,

«Простой ломбардец», милый и французу;

Куррадо да Палаццо. Неужель

127  Не видишь ты, что церковь, взяв обузу

Мирских забот, под бременем двух дел

Упала в грязь, на срам себе и грузу?"

130  "О Марко мой, я все уразумел, -

Сказал я. – Вижу, почему левиты

Не получили ничего в удел.

133  Но кто такой Герардо знаменитый,

Который в диком веке, ты сказал,

Остался миру как пример забытый?"

136  "Ты странно говоришь, – он отвечал. -

Ужели ты, в Тоскане обитая,

Про доброго Герардо не слыхал?

139  Так прозвище ему. Вот разве Гайя,

Родная дочь, снабдит его другим.

Храни вас бог! А я дошел до края.

142  Уже заря белеется сквозь дым, -

Там ангел ждет, – и надо, чтоб от света

Я отошел, покуда я незрим".

145  И повернул, не слушая ответа.

ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ Комментарии

1  Читатель, если ты в горах, бывало,

Бродил в тумане, глядя, словно крот,

Которому плева глаза застлала,

4  Припомни миг, когда опять начнет

Редеть густой и влажный пар, – как хило

Шар солнца сквозь него сиянье льет;

7  И ты поймешь, каким вначале было,

Когда я вновь его увидел там,

К закату нисходившее светило.

9 Так, примеряясь к дружеским шагам

Учителя, я шел редевшей тучей

К уже умершим под горой лучам.

13  Воображенье, чей порыв могучий

Подчас таков, что, кто им увлечен,

Не слышит рядом сотни труб гремучей,

16  В чем твой источник, раз не в чувстве он?

Тебя рождает некий свет небесный,

Сам или высшей волей источен.

19  Жестокость той, которая телесный

Сменила облик, певчей птицей став,

В моем уме вдавила след чудесный;

22  И тут мой дух всего себя собрав

В самом себе, все прочее отринул,

С тем, что вовне, общение прервав.

25  Затем в мое воображенье хлынул

Распятый, гордый обликом, злодей,

Чью душу гнев и в смерти не покинул.

28  Там был с Эсфирью, верною своей

Великий Артаксеркс и благородный

Речами и делами Мардохей.