– Он от нее без ума, – быстро сказал Эд. – Он говорил мне об этом как раз вчера вечером. Мы с ним вместе пропустили пару стаканчиков, пока я ожидал, когда Элен оденется к выходу.

– О‑да, в самом деле? – шеф студии подвигал щеками, как будто жевал.

– Ладно, послушай меня. Мистер Фонтейн – член нашего филиала, и Элен, кстати сказать, тоже, хотя она и не часто появляется на собраниях. Почему бы вам вдвоем не заглянуть на этот палаточный митинг на полчасика? Этого хватит с лихвой.

– Палаточный митинг! – воскликнула она, словно не в силах поверить. – Когда ты собрался на эту конвенцию гадальщиков на чайных листьях, я думала, что это последний раз, но…

– Общество Провидцев, – несчастным тоном сказал Эд. – Они в основном разглядывали хрустальные шары, а не чайные листья.

– …теперь ты опять принялся за старое. С чего ты взял, что я вместо свидания соглашусь отправиться на митинг возрождения религии, Крошка Эд Уандер?

Эд принялся торопливо объяснять. Он сказал, что отправил бы вместо себя Маллигэна, если бы это не было поручение Общества Стивена Дикейтьюра. Он сказал, что подумал, что Элен будет в восторге от возможности выполнить свой долг перед Обществом. Он сказал, что они смогут уйти тотчас же, как только она пожелает. Он сказал, что распознает подрывной элемент с первых слов его речи. Он сказал, что всю жизнь только тем и занимался, что разоблачал красных. Он сказал, что распознал в двух своих одноклассниках скрытых коммунистов еще в третьем классе.

Последнее ее доконало, и она состроила ему недовольную гримасу.

– Ну ладно, умник. Следи только, чтобы папа не услышал, как ты валяешь дурака. Он к этому обществу относится серьезно.

Позже, когда они уже сидели в фольксховере, Элен спросила:

– Когда ты уже избавишься от работы в это кошмарное время, Крошка Эд? Мне казалось, идея была дать твоей передаче окрепнуть, а потом перевести ее на телевидение и пустить по воскресеньям утром.

– А‑ну, – сказал Эд, – я предполагал именно так. Но старина Толстяк Маллигэн почему‑то не соглашается. Он просто не понимает, сколько народу интересуется этой ерундой. Чуть ли не каждый человек в нашей стране верит в те или другие сверхъестественные штуки. Именно такие ребята готовы просидеть половину своей жизни перед ящиком для идиотов. – Эд откашлялся.

– Послушай, если бы ты попросила отца намекнуть…

– А, папу не очень заботит телерадиостанция, – сказала Элен без интереса. – То, что она ему принадлежит, – еще не причина. Ему много чего принадлежит. Вот общество его интересует по‑настоящему.

Они добрались до пустыря на окраине города. Почти точно в центре пустыря располагалась средней величины палатка. Только подобравшись ближе, они разглядели, что за ней прячется еще одна.

– О, матерь божья! – протестующе воскликнула Элен. – Неужели там кто‑то живет внутри – как цыгане?

В месте, предназначенном для парковки, машин было немного. Эд опустил машину рядом с остальными и погасил фары.

– Похоже, они уже начали, – сказал он.

– Когда у тебя будет настоящая машина, Крошка Эд? – сказала Элен. – Я себя чувствую тараканом, когда выкарабкиваюсь из этой штуки или забираюсь в нее.

Протискиваясь к дверце из‑под руля, Эд беззвучно пробормотал:

– Когда я разбогатею, милая. Когда разбогатею.

Он взял ее под руку и направился туда, где, похоже, был вход в больший из полотняных шатров.