Пыль рассеялась мгновенно, и они увидели высокое тонкое облако, похожее на столб, удивительно ядовитого жёлто‑зелёного цвета с вкраплениями алого, розового и красного.

Лейтенант рыдал.

– О, Господи. Он не выбрался. Боже! Какой взрыв!

Сенатор Джилмон, слишком потрясённый, чтобы сказать хоть слово, решил, что плохо понимает происходящее. Но лейтенант понял все, и лицо его блестело от слёз.

Осколки камней, стекла и металла падали ещё в течение десяти минут. Вся пустыня в радиусе десяти миль от эпицентра взрыва была покрыта ими. Ещё дальше разлетелись куски поменьше.

Они сели в машину, переждали град шрапнели, а потом направились в центр дезактивации в Шошоне.

Связь между Подневольными понемному начинала налаживаться. Артур чувствовал, что Сеть с каждым днём работает лучсше. Это и радовало, и печалило: время, отведённое на жизнь рядом с Марти и Франсин, истекало.

Если жена не в состоянии принять то, что произошло, он вынужден продолжать своё дело один.

Артур не знал, как Франсин отнеслась к его откровенному рассказу. Но однажды он случайно подслушал её разговор с Марти. В то утро он только что закончил тщательный осмотр их большого автомобиля с багажником и вытирал руки бумажным полотенцем на пороге кухни.

– Папа должен будет очень много работать, – услышал он голос жены сквозь приоткрытую дверь. Артур остановился, комкая полотенце в руках.

– Он уедет? – спросил Марти.

Артур не видел их, но догадался, что Франсин стоит возле мойки и смотрит в середину кухни на мальчика.

– Он занимается очень важными делами, – сказала она, так и не ответив на вопрос сына. Очевидно, не знала, что сказать.

– Он больше не работает на президента. Он сам говорил.

– Правильно.

– Я бы хотел, чтобы он остался дома.

– Я тоже.

– Он что, поедет куда‑то без нас?

– Я не понимаю твой вопрос, Марти.

– Он уедет, когда Земля начнёт взрываться?

Артур закрыл глаза. Полотенце давно превратилось в его руках в тугой бумажный шарик.

– Он не собирается бросать нас. Он просто… работает.

– Зачем работать, когда все скоро кончится?

– Работать надо. Мы не знаем правды. Кроме того, он работает, чтобы… жизнь продолжалась. – Дрогнувший голос жены заставил Артура смахнуть слезу со щеки.

– Мистер Перкинз утверждает, что мы вряд ли чем‑нибудь поможем себе.

– Лучше бы мистер Перкинз занимался с вами математикой, – резко заметила Франсин.

– Папа напугался?

– Надо говорить «испуган».

– Да. Испуган?

– Не больше, чем я.

– А что же он может сделать?

– Пора везти тебя в школу. Где папа?

– Ма‑а‑а‑мма! Он может?

– Он работает вместе с… некоторыми людьми. Они надеются, что у них что‑нибудь получится.

– Я расскажу мистеру Перкинзу.

– Не рассказывай ничего мистеру Перкинзу, Марти. Пожалуйста.

Артур потоптался возле двери, стараясь, чтобы жена и сын услышали его шаги, и вошёл в кухню. Он бросил то, что осталось от бумажного полотенца, в мусорную корзину под мойкой. Марти смотрел на него широко раскрытыми глазами. Мальчик крепко сжал губы и втянул их внутрь.

– Всё готово?

Они кивнули.

– Ты плакал, папа? – спросил Марти.