Решительно, насколько мог, я выкатился из спальни.

    Снаружи меня ждала Гарния. Казалось, только для того, чтобы уничтожить суровейшим взглядом.

    -  Что вы намерены делать, ваше сиятельство?

    -  Ничего. Выпровожу Леопольда и вернусь ко сну.

    -  Надеюсь, что рано или поздно бардак в этом доме закончится, - сказала домомучительница. - Для вашего же блага.

    Я ответил довольно жалким взглядом собаки, которую выдрали за воровство сосисок. Добивался обратного, но когда тебя подавляют такой мощью, а ты не выспался, трудно строить из себя непоколебимого колосса.

    -  Я разберусь с этим, - ответил я, шаркая ногами.

    -  Надеюсь, - повторила Гарния. - А то этот дом превращается в проходной двор.

    Я сделал еще одну попытку. Взгляд под номером два получился еще более жалким.

    Она походит на стог сена, эта угловатая гренадерша, а когда закатывает рукава, приобретает сходство с мясником; по этой причине мои трепыхания, которые она выучила наизусть, ее только смешат.

    -  Очень постарайтесь, ваше сиятельство, - сказала домомучительница мне в спину. - Не то я доведу до сведения вашей матушки!

    Оставалось только вздохнуть.

    Гарния считает меня одним из паразитов, которые кормятся кровью невинных на роскошном здоровом теле нашего королевства. По ее мнению, я лоботряс, тунеядец и вообще в высшей степени ненадежная личность. Будь это во власти домомучительницы, она бы давно отправила меня на галеры - должен же я как-то (по ее мнению) оправдать свое существование. Гарнию не волнует при этом, что Браул Невергор денно и нощно в поте лица вкалывает на дело магии, что он волшебник от волшебников в невесть каком поколении и просто не предназначен для труда на галерах, а также на рудниках, каменоломнях и в тому подобных местах, где люди закаляются физическими упражнениями и утирают благородный пот с загорелых лбов.

    Нет, домомучительнице этого не постичь. Свою задачу она понимает буквально: осложнять мне мое скромное существование. Графиня Эльфрида, моя родительница, знать не знает, что творится в моем доме. Я пытался открыть ей глаза на свое противостояние с Гарнией Пожирательницей Браулов, но безуспешно. Всякий раз волшебница отмахивается от меня, словно я маленький несмышленыш. Она полагает, мне нужен строгий надзор. В противном случае, как считается, со мной непременно произойдет несчастье. При этом матушке невдомек, что многие катастрофы, гремевшие в моем доме, могли бы не произойти, не будь рядом этой крокодилицы.

    Проблема в том, что Эльфриду не переубедить. Во всяком случае, я не настолько возмужал, чтобы дать генеральное сражение за свою Полную Независимость.

    Донеся свои мощи до гостиной, я заглянул в нее. На моем челе отпечаталось сердито-благородное выражение, какое приличествует хозяевам, изгоняющим из своих домов непрошеных гостей.

    -  А… - сказал я через мгновение.

    Очень странно - Леопольда Лафета Третьего в гостиной не было. Вместо него там была собака. Самый обыкновенный с виду фокстерьер сидел в одном из кресел и смотрел на меня. Я заметил блестящий мокрый нос и кустистые брови, в которых промелькнуло нечто знакомое.

    Пока я соображал, вернее, пытался соображать, Гарния подкралась сзади и напугала меня до полусмерти словами:

    -  Я же говорила!

    Я приземлился на прежнее место, удивляясь, почему мое сердце не выскочило изо рта.

    -  Что… что вы говорили?

    -  Что вас ждет собака!

    -  А я думал, мне послышалось, или…

    Домомучительница всегда считала, что при случае меня надо ставить на место.