Райве никогда не думала, что можно так ненавидеть! Но, как, оказалось, ненавидеть можно и сильнее, потому что после подобного приказа на повышенных тонах, прозвучал волнующе-завораживающий шёпот:

— Могу помочь с переодеванием… — но тут она услышала то, от чего глаза удивлённо округлились, — С другой стороны… должен признать, Райве, ты не в моём вкусе…

Последние слова Вейнер протянул чуть задумчиво, словно разговаривал сам с собой, но при этом… о, да, он знал, как задеть её чувства. Если он правильно понял, то на Авийе ценились пухленькие красавицы, эдакие розовые бегемотики и Райве на их фоне была… тощей. И вот сейчас он нанёс удар в явно существующие комплексы, и судя по яростному блеску в карих глазках, девушка намеревалась доказать, что он не прав.

«Давай-давай, — мысленно усмехнулся адмирал. — Пока будешь очаровывать меня, сама вряд ли сможешь равнодушной остаться!»

— Да, мне нравятся блондинки… с голубыми глазами… — Айрон изобразил мечтательный вид. — И ростом… э-э-э… повыше. В общем… подъём, рядовая Фенияр, труба зовёт!

И с этими словами Райве оставили одну. Её задумчивое: «Вот и чудесно!» адмирал не услышал.

Несмотря на отвратительное самочувствие, девушка поторопилась принять душ, принцип работы которого поняла раза с третьего, переодеться, причём вместо формы девушка надела традиционную авийскую одежду, понимая, что всё равно её до колена скроет белый халат повара, а волосы снова были заплетены в небрежную косу.

В пищевом блоке царило уныние, и явный похмельный синдром.

— Варю кашу, — вместо приветствия сообщил сержант Гелер.

— Могу сделать подливку, — предложила Райве, стараясь игнорировать тошноту и дикую головную боль.

— Паршиво? — сочувствующе поинтересовался сержант.

— Угу, — девушка кивнула, от этого движения стало совсем плохо.

— Там на столе… налей себе, легче станет.

— А что это? — с подозрением спросила авийянка.

— Маковая настойка, — задумчиво глядя на показания приборов, ответил Гелер. — Рецепт моего деда… помогает. Э! Только разбавь водой наполовину!

Напиток, даже разбавленный 1:3 был горьким. Но уже после второго глотка жажда исчезла, настроение поползло вверх, к концу стакана, медленно потягивающая напиток, Райве была готова молиться на Гелера за столь ощутимую помощь. Сержант оторвался от кастрюль, взглянул на заметно оживившуюся девушку и с досадой выговорил:

— Надо было разбавлять 1:5!

— Я отлично себя чувствую! — возвестила Райве.

— Оно и видно, — Гелер по-отечески ей улыбнулся. — Ну, давай свою поливу и… запеканку, что ли.

— Подливу, а не поливу, — поправила девушка, и авийский мотылёк запорхал по пищевому блоку.

Райве никогда не чувствовала в себе столько сил, как после странной настойки, которую Гелер быстренько убрал. Все остальные повара, прибывшие чуть позже, с трудом двигались, лишённые распоряжением шкипера возможности избавиться от похмелья медицинским способом, а потому всем было… плохо. Впрочем, в это утро от них многого и не требовалось — у всех создавалось впечатление, что Райве была везде одновременно. Она доваривала кашу, добавив в неё зерна табарге, от чего по всему пищевому блоку разнёсся запах, способный и в мёртвом разбудить голод. На странные действия по поджариванию масла, в которое высыпалась мука, Гелер смотрел с едва скрываемым раздражением, а уж когда к карамельному месиву добавилось разведённое молоко, и вовсе едва не поинтересовался адекватностью поварихи.