— Струи воды…

— О, они в воде, — догадался адмирал. — Как эротично.

— Струи воды, — Райве никак не могла интерпретировать фразу «струи воды выносят сперматофоры наружу через воронку». — Омывали их тела…

— Ну-ну, а дальше?

«Здесь моллюск подхватывает их одной из своих рук и «преподносит» самке.»

— Он… — Райве нервно прикусила губу. — Рукой…

— И даже рукой? — давненько Айрону не приходилось испытывать подобного энтузиазма во время чтения художественной литературы.

Особый шарм ситуации придавала нежная, смущённая и растерянная Райве, которая, наконец, находилась в приличествующем ей образе испуганной девственницы, а не вела себя как опытная стервоза. В общем, Вейнер блаженствовал и был готов продолжать и дальше. — Ну же, я просто-таки чувствую, что начинается самое интересное!

Райве с тоской посмотрела на супруга, затем прочла: «У многих видов осьминогов гектокотиль имеет форму гибкой руки, снабженной двумя пальцами, из которых один очень длинный (лигула), второй очень короткий (калямус). Этими пальцами и захватываются сперматофоры».

Вслух было произнесено следующее:

— У него… было два пальца, очень длинный и очень… короткий…

— Это как? — Вейнер призадумался. — И это про какой… палец, или имеется ввиду орган?

Осознав, что конспирация трещит по швам, Райве стремительно начала исправлять положение:

— Герой просто с войны вернулся, и там его… покалечили.

— А медицина на что? — возмутился Айрон.

— Так это… исторический любовный роман, — выкрутилась девушка.

— А-а-а, да, бывали в истории тёмные времена, когда мужика без самого дорогого оставить могли. Так всё же, что у него пострадало?

— Пальцы!

— Да? А орган там какой?

Взглянув в книгу Райве прочитала «Сперматофоры хранятся в нидхэмовом органе.».

— Ни… ни… нефритовый, — вспомнила она распространённое обозначение в любовных романах.

— Бедный мужик, — Айрон искренне посочувствовал герою: — вернулся с войны покалеченный и поставили ему протез. Печаль. Кажется, я начинаю понимать жестокий смысл названия «Девственная страсть».

— Я могу прочитать вам другой роман! — воодушевилась Райве.

— Нет уж, читай свой розово-слюнявый садизм, — Вейнер очаровательно улыбнулся. — В жизни всякое может случиться, нужно быть готовым даже к нефритовому органу. Читай уже!

Вчитавшись в последующие строки, Райве осознала весь ужас своего положения, так как интерпретировать данные фразы представлялось нереальным: «В высшей степени замечательное приспособление к оплодотворению наблюдается у мелких пелагических осьминогов из группы Argonautoidea — у тремоктопусов, оцитое, аргонавтов. Очень крупный гектокотиль у самцов аргонавтов и тремоктопусов развивается в особом мешке на голове. Зрелый гектокотиль отрывается от тела самца и, извиваясь, уплывает на розыски самки своего вида. Найдя самку, гектокотиль заползает в её мантийную полость, где содержащиеся внутри его сперматофоры «взрываются» и оплодотворяют яйца.»

— Его… голова была покрыта… семенем… — начала стремительно бледнеющая Райве.

— На мой неискушенный чтением любовной прозы взгляд, данную часть органа следовало бы назвать как-то… уменьшительно-ласкательно, не находишь? — Вейнер в ожидании ответа смотрел на девушку.