Но он решил, что никогда не простит ее сговора с мерзавцем лордом Вайменом, обманом заманившим Карину в ловушку, откуда ей удалось выбраться только по чистой случайности.

После завтрака граф подписал чек на сумму в четверть меньше той, которую собирался передать миссис Корвин, и оставил его Роберту Вейду вместе с письмами, предназначенными для отправки. Граф оставил также записку, где просил секретаря дать объявления о продаже дома на Итон-сквере.

Рассчитавшись с любовницей, граф развернул газету и прочел сообщение о несчастном случае с лордом Сибли. Надо сказать, эта весть вызвала в нем иные, чем у Карины, чувства.

Сначала он почувствовал облегчение. Если леди Сибли будет в трауре по крайней мере весь следующий год, она не сможет подкарауливать его на балах и приемах, не сможет терзать его стенаниями по поводу того, что он охладел к ней. Графу осточертели и ее упреки, и их любовная связь.

На балу в Ричмонд-хаусе, уединившись в малой гостиной, они ссорились. Леди Сибли осыпала его упреками, а граф знал одно — он потерял к ней всякий интерес. Он решил прекратить наскучившую связь таким образом, чтобы самолюбие графини при этом не пострадало.

Раньше графу удавалось с блеском выходить из подобных положений. Дамы света, когда их оставлял любовник, как правило, предпочитали скрывать свои переживания. Любовная связь при обоюдном согласии с легкостью перерастала в дружеские отношения, и бывшие любовники очень часто становились просто добрыми друзьями.

Однако эти рассуждения ни в коей мере не касались леди Сибли. Впервые в ее тайной жизни любовник вызвал глубокие чувства. Она решила любой ценой не отпускать его от себя.

Но и граф был не тот человек, которого легко удержать против его воли. «Смерть мужа оказалась кстати, — подумал он. — Когда леди Сибли сможет возобновить светскую жизнь, она меня уже забудет».

Графа охватило пьянящее чувство свободы. Ему не нужно будет, затаив дыхание, пробираться в чужую спальню, оставлять посреди ночи теплую постель, быстро одеваться и, воровато озираясь, выскальзывать на холодную улицу.

Свободен! Мысли его опять вернулись к Карине. Когда нес ее в спальню, ему показалось, что она пахнет луговыми травами. Нежная и юная Карина… Вдруг он понял, что не давало ему покоя.

Перед отъездом в Эскот он подошел к спальне Карины и постучал. Марта выскользнула из комнаты в коридор и плотно закрыла за собой дверь.

— Ее сиятельство спит, милорд. Она не спала всю ночь. Лучше бы вы ее не беспокоили.

— Пожалуй, ты права, — ответил граф. — Когда она проснется, передай ей мои самые лучшие пожелания. Скажи, я надеюсь, что к вечеру она будет себя хорошо чувствовать и мы вместе поужинаем.

— Хорошо, милорд.

Граф отошел от двери. Навстречу попались два лакея, которые вышли, вероятно, из гардеробной Карины.

Тогда это не показалось ему странным, но сейчас он вспомнил, что лакеи несли сундук с покатой крышкой.

Зачем они несли сундук к черной лестнице? Что было в нем? Почему его достали с чердака? Карина ни словом не обмолвилась, что собирается куда-то ехать…

Он вспомнил и другую деталь. Когда Марта выходила из спальни, успел заметить, что в комнате светло. Если Карина спала, то почему шторы не задернуты?

«Что-то здесь не так». — Граф резко натянул поводья.

— Что-то случилось с упряжью, милорд? — спросил лакей.

— Нужно вернуться. Я кое-что забыл.

Фаэтон развернулся и поехал обратно. Они должны были вернуться в Дроксфорд-хаус к полудню.