С рычанием и воем, подобными волчьим, создания напали на ассасина. Когда они приблизились, Эцио понял, что это были обычные люди, но они, казалось, были безумны, словно находились в некоем священном трансе. Их оружием были длинные острые когти, вшитые в кончики перчаток. Они полоснули по ногам и бокам лошади, надеясь, что та сбросит Эцио.

Меч наводил на них страх. Казалось, что под волчьей шкурой у них нет ни кольчуги, ни какой иной защиты, поэтому Эцио успешно атаковал их мечом. Он резанул по локтю одного из существ, и оно отползло в сторону, ужасно воя в темноте. Эцио показалось, что странные создания скорее агрессивны, нежели умелы – их оружие не могло даже сравниться с мелькающим клинком Эцио. Он шагнул вперед, раскроив голову одному и выбив левый глаз другому. Оба волколюда упали на месте, смертельно раненые. Другие волколюды передумали атаковать ассасина. Они растаяли в темноте, в котловинах и пещерах, в которые превратились заросшие руины терм. Эцио погнался за ними, догнал и ударил по бедру одного из потенциальных противников, другой попал под копыта лошади, и та затоптала его. Догнав шестого, Эцио пригнулся, развернулся на месте и резанул по солнечному сплетению, кишки врага вывалились на землю. Противник запнулся о них и упал замертво.

Всё стихло.

Эцио успокоил коня, сел и привстал в стременах. Острые глаза вглядывались в темноту, уши ловили каждый звук, источник которого глаз определить не мог. Ему показалось, что он слышит чье-то приглушенное дыхание недалеко от себя, но ничего не увидел. Он заставил коня идти шагом и бесшумно проехал туда, откуда доносился звук.

Он шел из темноты небольшой пещеры, образованной из обвалившейся арки, увитой растениями и сорняками. Спешившись и привязав коня к какому-то пню, Эцио испачкал лезвие грязью, чтобы оно не блестело и не выдало его местоположения, а потом медленно стал пробираться вперед. В какой-то короткий миг ему показалось, что в глубине пещеры он заметил мерцание факела.

Над его головой пронеслись летучие мыши и скрылись в ночи. В пещере воняло их пометом. Невидимые насекомые и еще какие-то существа с шумом бросились от него врассыпную. Проклиная их за произведенный шум, который показался ему громом, Эцио ждал, чтобы кто-нибудь напал на него из засады (если она, конечно, была). Никто не появился.

Потом он снова увидел пламя и услышал, в этом он мог бы поклясться, слабый скулеж. Пещера оказалась меньше, чем можно было предположить по упавшей арке. Эцио увидел длинный изогнутый коридор, который, почти незаметно сужаясь, уводил во мрак. Когда он завернул за угол, то увидел, что мерцающее пламя превратилось в небольшой костер. В его свете ассасин разглядел сгорбленную фигуру.

Воздух здесь казался свежее. Скорее всего, в потолке были дыры, незаметные снизу. Это объясняло, почему горело пламя. Эцио замер, следя за происходящим.

Скуля, существо потянулось левой рукой (тощей, грязной и очень костлявой) к костру и вытащило из пламени железный прут. Один его конец был раскален докрасна. Дрожа, существо прижало раскаленный конец к обрубку другой руки, стиснув зубы, чтобы не закричать, словно пыталось прижечь рану.

Эцио удалось искалечить волколюда!

Когда внимание волколюда обратилось исключительно на боль в руке, Эцио рванул вперед. Он практически опоздал – существо было быстрее его и почти ускользнуло, но кулак Эцио сомкнулся вокруг здоровой руки создания. Это было нелегко. Конечность оказалась липкой и противной, а зловоние, исходившее от создания, было просто омерзительным, но Эцио держал крепко. Задерживая дыхание и отшвырнув в сторону железный прут, Эцио процедил:

– Твою мать, кто вы такие?

– Рррр, – раздалось в ответ.