Аполлон кивнул:

— Наш конфликт давно перестал быть только между нами, Алексей. Многие за пределами нашего отряда знают об этом. Слухи разлетаются, как ветер. Я сначала подумал, что это шутка. Но чем больше обдумывал, тем больше допускал, что за этим могут стоять те, кто испортил стенды твоим именем. Может, они даже связаны с инцидентом с Катериной…

Он был прав: слухи и интриги плелись везде, как паутина, и кто-то явно пытался использовать наш конфликт для своих целей.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

— Я ничего никому не рассказал, — ответил он, сжав губы. — Пришёл сразу к тебе. Мне не нравится вся эта ситуация, но если кто-то пытается втянуть меня в свои игры, я не собираюсь играть по их правилам.

— Аполлон, — я снова огляделся по сторонам, — это похоже на то самое тайное объединение, о котором мы говорили раньше. Они действуют исподтишка, через мелкие шаги, через интриги. Мы не можем просто игнорировать это. Тебе придётся выполнить то, что сказано в записке. Прикрепи значок и посмотри, что будет дальше.

Он мгновенно нахмурился.

— Ты хочешь, чтобы я подыгрывал им? Это идёт вразрез с моими принципами, Алексей. Я не люблю интриги, и мне не нравится эта ситуация. Я предпочитаю честность.

— И я тоже, — спокойно сказал я, хотя внутри кипели противоречия. — Но иногда, чтобы победить врага, нужно играть по его правилам. Пусть думают, что контролируют ситуацию. Расслабятся — допустят ошибку.

Аполлон долго молчал, обдумывая мои слова. В его глазах вспыхнуло раздражение, но он взял себя в руки и кивнул, хотя неохотно.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Я сделаю это. Но мы должны продолжать изображать наш конфликт перед всеми. Никто не должен знать, что мы теперь сотрудничаем. Даже наши одногруппники.

А он молодец. Начал понимать, к чему я клонил.

— Согласен. Знать об этом будем только мы двое. Ни Юсупов, ни Лёва, ни Эристов. Никто. За каждым могут следить, — добавил я.

Мы стояли в мрачной тишине пустого коридора, только слышался едва различимый шум за стенами корпуса. Аполлон, явно не в своей тарелке, вдруг вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза.

— Есть ещё кое-что, — его голос прозвучал тихо, но настойчиво. — Мне нужно, чтобы ты сделал одну вещь.

— Какую? — я нахмурился, чувствуя, что сейчас наверняка прозвучит нечто странное.

— Ударь меня.

Я моргнул, не веря своим ушам:

— Что?

— Врежь мне, Алексей. Мне нужен синяк или ссадина. Чтобы это было заметно, — его глаза вспыхнули решимостью, но в голосе сквозило напряжение. — Я собираюсь использовать это для своей миссии.

Вот это я понимаю — радикальный подход. Аполлон смотрел на меня с такой серьёзностью, так решительно, словно собирался идти на голгофу. И мне почему-то стало смешно. Но парень не шутил. Воспитанный боевиком, он, судя по всему, был немного профдеформирован.

Не то чтобы я так сильно любил бить людей, но просьба, да еще из уст вредины Безбородко казалась ироничной и уж очень соблазнительной.

— Уверен? — переспросил я, не сдержав улыбки. — Меня ведь дважды просить не нужно.

— Бей давай! Это часть плана. Нужно, чтобы они увидели конфликт и его проявление. Побои как оскорбление — идеально. Я собираюсь показать им, что действительно готов к этой «игре». Они подумают, что я увлёкся местью, что готов на крайние меры.

— И ты думаешь, они поведутся на такой очевидный трюк?

— Это будет дополнительный аргумент. Не думай, что если я держусь подальше от интриг, то не знаю, как они работают. Придумаю, как все сплести. Так что бей давай. Для обоих стараюсь. И для Катерины. Если она пострадала по их вине…

Ситуация и правда принимала неожиданный оборот.