Другие два парня, присутствовавшие на этом очаровательном сборище, Ладди и «Смурной» — по совершенно очевидным причинам — были простыми амбалами. С мощными плечами, мускулистой грудью, угрюмыми глазами, толстыми руками, безмозглыми головами. Правда, Смурной мне казался немного смышленее Ладди.

Мы все сидели. Ладди ковырял в носу, а Смурной наблюдал за ним. Краснолицый Стэйси громко рыгнул — он пил пиво — почти в ухо Жмурика, но даже это не отразилось на трупной усталости последнего. Омар ласково улыбался. Пробка пялился на меня с постоянно поднятой бровью, придававшей ему чудаковатый вид.

— Так вот как живут богатые, — сказал я.

— Ага, — ответил польщенный Александер. — Чертовски противно жить в городе, верно?

— Пожалуй.

— Тебе следовало иногда приезжать сюда. Почему ты никогда не наведывался?

— Не хотел быть подстреленным.

Он рассмеялся:

— Я бы не стал тебя подстреливать.

— Ну, это мог бы сделать кто-то другой.

Ладди перестал ковырять в носу, чем порадовал меня, но Смурной казался слегка разочарованным.

Видимо, мало что интересовало его по-настоящему. Я продолжил:

— Это одна из причин, по которой я приехал сюда, мистер Александер.

— Чтобы быть подстреленным?

— Нет-нет. Вовсе нет. Наоборот. Я хотел сообщить вам, что я... э... некоторым образом работаю на вас. Я буду кое-что разнюхивать. И если известие об этом дойдет до вас, вы и ваши мальчики должны знать, на чьей я стороне.

— Не могу поверить своим ушам. Ты работаешь на меня?

— Некоторым образом.

— Как это случилось?

— Ну, это не столь важно. Во всяком случае, сейчас. Главное, что я постараюсь очистить всю округу от Ники Домано и некоторых членов его шайки. А это не сделает вас несчастным.

— Это сделает меня счастливым. Я жажду прикончить этого сукина сына. Пришить всех его ублюдков.

— Среди прочих и этот вопрос я собирался обсудить с вами. Я точно знаю, что капитан Сэмсон не будет счастлив — и практически никто не будет счастлив, — если вы решите убить всех этих ублюдков. Капитан просил меня передать вам: предоставьте полиции — или мне, если придется — заняться Ники Домано и его ребятами. Он велел нам держать ваши пушки холодными, иначе вас всех отправят за решетку. Понятно?

Он еще шире раскрыл свои огромные глаза и выпучил их на меня.

— Я просто трепался, Скотт. А за это ведь не сажают? Живи и давай жить другим — таков мой девиз.

— Угу. Только вот Старикашка уже не живет, так?

— Что верно, то верно. Собираемся хоронить Старикашку завтра. Очень жаль, что тебя не будет на поминках.

Интересно, что именно имел он в виду под этим «очень жаль».

— Это будут строго семейные похороны, — продолжил он. — Только семья и сотрудники по бизнесу. И близкие друзья, вроде нас. Но простимся шикарно. Один ящик потянет на две с половиной штуки. Специальный катафалк, лучшее место на кладбище, всякие там цветы, венки...

— Ну, вы даете! Он никогда так не жил! — откликнулся я. — Но я имею в виду распространившийся слух о том, что Старикашку прикончили боевики Домино, и что вы собираетесь отомстить. А это-то как раз и не нравится капитану Сэмсону.

— Ему не о чем беспокоиться. Во всяком случае в отношении нас, — Александер посмотрел большими глазами на своих мальчиков. — У нас нет никаких злых умыслов. Ведь так, ребята?

Ему ответил хор голосов: «Ага», «Сам знаешь», «Нам на это начхать» и тому подобное, с выражением такой преувеличенной чистоты и невинности, от которого у них должно было свести челюсти. Они походили на пацанов с полными пригоршнями печенья, спрашивающих: «Какое печенье?» Так что не составляло труда догадаться: они намереваются перебить всех этих сукиных сынов.