Когда Клара приносила выпивку, я заметил Зазу, — во всяком случае, я догадался, что это была она, — вышедшую из дома в пляжном костюме. В том направлении, куда она пошла, большое пространство было огорожено красным забором шести футов в высоту.

Я встал и объявил:

— Я сообщу капитану Сэмсону то, что вы мне сказали, Александер.

— Ага, скажи ему.

— Когда похороны Старикашки?

— В два тридцать. А что?

— Да так. Это в «Вечном покое»?

— Откуда, дьявол тебя возьми, ты знаешь это?

— Из утренней газеты. Просто я забыл время церемонии.

— Газета? Черт, почему?

— Обычное дело. Последнее «прости» с местным бизнесменом Гарри Дайком — что—то в этом роде.

— Я и не подозревал, что сообщение так скоро появится в газетах.

Он явно забеспокоился. И я догадывался почему. Если Ники Домано и его братва хотели застукать банду Александера где-то за пределами этого огороженного и хорошо охраняемого поместья, они могли это провернуть завтра в два тридцать. Там будут Александер, сидящие здесь гады, еще сорок-пятьдесят членов семьи, сотрудников по бизнесу и близких друзей — половина всех грабителей и убийц Лос-Анджелеса.

Тем более, если уж суждено случиться войне банд, лучшего места, чем кладбище, не подберешь.

— Прекрасно тут у вас, Александер, — сказал я. — Не будете возражать, если я здесь прогуляюсь?

После некоторых колебаний он согласился:

— Конечно, посмотри.

Через некоторое время семерка покинула тень под брезентом и отправилась в дом. А я небрежной походкой направился к выстланной плиткой дорожке, ведущей через газон к красному забору. Пройдя по ней, я нашел широкую калитку и вошел внутрь.

Бассейн не был уж очень большим. Вероятно, его построили одновременно с теми двумя коттеджами. Я знал, что Александер купил их и окружающую землю, а потом возвел свой розовый дом примерно посредине участка.

Скомканный пляжный халат Зазу лежал на мате из пенопласта. По воде еще расходились круги там, где кто-то недавно нырнул. По бетонному бордюру я приблизился к изогнутым металлическим поручням лесенки, уходящей в глубину.

К ней под водой приближалась Зазу. По поверхности бежала рябь, отбрасывая солнечные блики и слепя меня, но вода была прозрачной, и я отлично разглядел Зазу. Во всяком случае я думал, что это она. На пловчихе либо было самое последнее изобретение в области купальников либо вовсе ничего.

Доплыв до лесенки, она начала подниматься по ней, беспечная, как птица.

5.

Зазу встряхнула головой, отбросив назад мокрые белокурые волосы, и... заметила меня.

Она издала пронзительный писк, потом прокричала:

— Вы же знаете, что сюда нельзя заходить!

Зазу не сразу узнала меня. Смаргивая воду из глаз, она очевидно приняла меня за одного из подручных Александера. И, конечно, им было запрещено показываться здесь.

Она уже поднялась до половины лесенки и теперь начала спускаться снова, продолжая говорить:

— Когда папочка узнает, он... О!

Она узнала меня.

— Привет! — радостно поздоровался я.

Она застряла где-то на полпути — вода покрывала ее по пояс.

— Как видишь, я весь в работе, — сказал я. — Мы забыли о твоем обязательстве по сделке, Зазу. Кто застрелил Старикашку?

Рот ее округлился, а карие глаза широко раскрылись. Она моргнула ими еще пару раз. Сейчас она выглядела вполне привлекательной молодой леди.

— Говори же, кто продырявил Старикашку?

Она глубоко вздохнула, опять моргнула и наконец сказала:

— Человек по имени Верм. Джэй Верм. Такой высокий...

— Мы встречались с ним вчера ночью, после того, как я «изнасиловал» тебя.