— Дамочку?

— Ага. Лилли Лоррейн.

— Я уже еду.

Когда я примчался, эксперты все еще работали. Ролинс и детектив по имени Госс, оба в штатском, стояли у бара из темного дерева и черной кожи. За ними через стеклянную стену сверкали миллионы огней ночного Голливуда. Комната была окрашена в приглушенные тона: бледно-серые стены, еще более светлый серый ковер, тяжелая мрачная мебель, темно-синий диван у стены справа от меня. На нем содрогалась от рыданий Лилли. Третий человек в штатском сидел рядом с ней и что-то говорил.

Безжизненно обмякшее тело Джея Верма простиралось в двух ярдах от входа в квартиру, окрасив кровью серый ковер. В пятнадцати футах дальше по гостиной, у открытой двери, через которую я увидел постель, покрытую многоцветным стеганым одеялом, в серый ворс ковра впитывалась еще Одна лужа крови.

Верм лежал плашмя, и подвернутая правая рука приподнимала его с одной стороны. Лицо прижималось одной щекой к ковру, челюсть немного отвисла, глаза были раскрыты. Эти холодные, как космос, как ад, глаза выглядели такими, какими они мне запомнились живыми.

— Любопытный случай, — тихо проговорил Ролинс.

— Что произошло?

Ролинс посмотрел на Лилли, потом на труп Верма:

— Она рассказала нам историю, полную дырок, и ей это сошло бы, если бы речь не шла о Верме.

— Она застрелила его?

— Говорит, что она. Пришла домой... — Он взглянул на Госса. — Принеси-ка оружие. — Потом продолжил: — Открыла дверь, направилась к спальне, что-то услышала, достала свой револьвер и включила свет. Верм был там... — он показал на спальню, — шел в ее сторону. И «та-та-та!». Вернее «та!» — она выстрелила один раз.

— Где у Лилли был револьвер и почему она держала его при себе?

— В сумочке. Она всегда его носит с собой. Среди ее знакомых немало типов, задержавшихся на низком уровне развития и не воспринимающих отказа. А у нее есть ценные драгоценности.

— Драгоценности?

— Я до этого дойду. Верм упал у двери в спальню. Поднялся. Упал опять там, где лежит сейчас, и уже не поднялся.

Возле первого кровяного пятна на сером ворсе ковра блестели с полдюжины небольших предметов, которые я не заметил при первом беглом осмотре.

— Вот эти безделушки? — спросил я.

— Точно. Лилли уверяет, что вор держал их в руке; он уже собрался уходить, когда вдруг появилась она. А вот и «пушка».

Госс принес короткоствольный «смит и вессон» 38-го калибра. Конечно, они все выглядят страшновато. Вполне деловая пушка, никакого хрома, перламутра или других украшений.

— У нее есть разрешение на ношение оружия?

— Нет, конечно. Один из ее приятелей подарил ей пистолет. Очень давно, и она говорит, что уже не помнит ни когда, ни, естественно, кто. — Веки Билла закрылись. Он просто засыпал на ходу. Я понимал, до чего он вымотался.

— Да, непростой случай. Насколько я понимаю, Верм был убийцей номер один в шайке Домано. Телохранитель и убийца. Он вряд ли будет воровать побрякушки. Раз он явился сюда, то лишь для того, чтобы убить кого-то.

— Верно. Но кого?

Я открыл было рот, потом захлопнул его.

— Билл, я разговаривал с Лилли прошлой ночью перед тем, как нагрянули Домино, Башка и вот этот тип. Они подслушали, по крайней мере, часть из того, что она мне рассказала, а рассказала Она многое. Я не очень-то вслушивался в ее откровения, но они явно говорили не в пользу Ники Домано.

— Ты полагаешь, что он мог послать своего «мальчика» сюда, чтобы пришить ее?

— Очень может быть. Надо поговорить с ней.

— И я хочу, чтобы ты поговорил с ней.