– А вот и наш пресс-секретарь, – прогудел Вестерфельд. – Прошу знакомиться: мистер Хадсон. Мисс Стюарт.
Через час Ким, до легкой истерики напоенная растворимым кофе и накормленная жирными гамбургерами из ближайшего фаст-фуда, выбралась из мэрии на пустынную улицу. Вопрос с местными властями был решен, аккредитация не наделяла Ким какими-то особыми правами, но эта бумажка была доказательством, что власти одобряют присутствие внештатника «Дейли Телеграф» и его деятельность в городе. Кто знает, как гладко пойдет ее журналистское расследование, может, лишний документ выручит ее в возможном конфликте, например – с полицией.
– Не бродите по улицам в темное время суток, – говорил мистер Хадсон тусклым голосом, словно отвечал давно заученный урок. – Избегайте покинутых людьми кварталов. Не приближайтесь к постройкам, принадлежащим Институту. Не покупайте артефакты с рук – скорее всего, вам попытаются сбыть подделку. Выполняйте неукоснительно приказы полицейских. И еще… – кадык Хадсона дернулся, голос сел. – Здесь – не Зона, но не все, что можно увидеть в Хармонте, поддается объяснению. Будьте к этому готовы.
Во дворе перед храмом было чисто. Ни травинки не пробивалось из трещин в цементных дорожках. Ни опавшей хвои, ни мусора, выдававшего присутствие человека. Ким сделала несколько снимков, затем подошла к дверям, которые оказались запертыми на огромный амбарный замок с тронутой ржавчиной дужкой.
Ким присела. Прильнула к видоискателю, выбирая ракурс, чтобы в кадр попал и замок, и чуть запыленная витражная роза над входом, и с полдюжины шпилей, что вздымались над железной крышей.
Хлопнула дверь. Из неприметного сооружения – то ли сарая, то ли кладовой, – расположенного за церковью в зарослях крапивы и лопуха, вышел человек в темной одежде. Ким, продолжая фотографировать, уловила боковым взглядом движение: человек приближался к ней нетвердой походкой, чуть расставив в стороны руки, словно что-то нес под мышками.
Наверняка – сторож. Она ведь видела, что на территории храма порядок. Значит, кто-то присматривает за церковным хозяйством. Как бы не начал возмущаться, что она вторглась без разрешения. Хотя какие разрешения? Она же не пытается пробраться внутрь запертого храма.
– Кимберли Стюарт! – на всякий случай представилась Ким, поскольку она ощущала, что человек не сводит с нее глаз. – «Дейли Телеграф»! Я сделаю снимки для газеты и уйду!
Человек остановился. Он был одет в простецкую робу. Точно – сторож. Ким отступила от дверей, запрокинув голову, поглядела на шпили. Ели, окружавшие церковный двор, синхронно качали верхушками.
– Красиво здесь, – высказалась Ким. – Уединенно. Душевно.
Человек заулыбался. Нехорошая улыбка получилась: точь-в-точь оскал. Рот растянулся на неестественную ширину, верхняя губа поднялась, обнажив серо-синюю десну под ней.
Ким вдруг поняла, что это может быть вовсе не сторож, а какой-нибудь юродивый, живущий при храме. Ночует в сарайчике, потчуется, чем бог пошлет. Может, он буйный? Поехавший на религиозной почве фанатик? Культист старого Гуталина!
– Пойду, пожалуй! – с наигранным весельем проговорила Ким, найдя силы улыбнуться в ответ. – Всего вам добро… – она осеклась, заметив, что у человека обута лишь одна нога, на второй был ветхий носок.
Она заторопилась к воротам. Низкие каблуки туфель звонко щелкали по цементу. Человек какое-то время стоял на месте, пьяно покачиваясь. Чем ближе Ким подходила к калитке, тем сильнее он раскачивался. Затем, словно лопнул невидимый поводок, сдерживавший его. Юродивый проворно последовал за Ким. Он с шумом втягивал воздух сквозь стиснутые зубы и продолжал безумно улыбаться.
– Решили проводить меня до калитки? – пролепетала Ким, ускоряя шаг. – Как это мило с вашей… – она оступилась и сорвала набойку с левого каблука. |
