– Хасан пришёл не скоро, бей-эфенди. Не знаю, где он пропадал, но только в то утро он не был в кофейне.

– В какое утро, Сулейман? – снова не удержался хозяин хибарки.

– В то утро, когда мы без тебя резались в шестёрку.

– А-а-а! Понял! Так я же ездил в селение за мукой…

– Во-во!

Старик повернулся к следователю:

– Видишь, – бей-эфенди, я говорю только правду. У меня нету привычки зря болтать.

– А дальше?

– На другое утро приходит, значит, Хасан, я отвожу его в сторонку и говорю: «Ты знаешь, Сулейман тебя любит, но зачем было сдавать эту хибарку нищенке?»

– А что я тебе ответил, Сулейман?

– А он говорит: «Я не сдавал, жена сдала». Осерчал, говорит, на неё, да что поделаешь, теперь назад не воротишь. Тут я ему раз – про кабатчицу! «Ты, говорю, присматривал бы, что там творится. А то, говорю, кабатчица с утра пораньше в конюшню подглядывала. Как бы беда какая не приключилась!»

– Не говорил он насчёт беды, бей-эфенди, – возмутился Хасан, – истинная правда, не говорил!

– Так это я про себя подумал. А как ты можешь знать, что я думаю про себя?

Все так и покатились со смеху.

– Почему смеётесь? – недоумевал «Дядя-кашель». – Может, я чего не так сказал? Ну всё равно. Только если бы у меня была такая хибара, я бы её ни в жисть не сдал нищенке! Не сдал бы, и всё тут!

– Я же не сдавал! Чего ты болтаешь, Сулейман?

– Ты не сдавал, да твоя жена сдала! Значит, ты её плохо учишь.

– Но-но, полегче, Сулейман!

– Так я же правду говорю, Хасан!

– Никто у тебя не спрашивает, учу я жену или нет. Ты лучше за своей приглядывай.

Тут вскипел «Дядя-кашель»:

– Зачем это мне приглядывать за женой? Ах ты…

И пошли, и пошли чесать!.. Следователь только рукой махнул, а начальник отдела безопасности сказал:

– Я полагаю, с нас довольно! По-моему, следует начать розыск. Здесь, безусловно, замешано какое-то третье лицо.

– Мне тоже так кажется.

– Надо произвести обыск в кабачке.

– Да, это необходимо.

– И допросить гарсона.

– Так у неё и гарсон был?

– Да, какой-то придурковатый малый, попросту дурак.

– Набитый дурак!

– Так вот оно что!

И все трое решили немедленно направиться в кабачок.

Дверь оказалась незапертой. Они вошли. Никого. На столах валялись грязные тарелки, стаканы, винные бутылки… Ясно, что после ухода посетителей здесь всё оставалось, как было.

Во время обыска полицейские обнаружили позади стойки маленькую дверку. В каморке тоже никого не было. На сундуке лежала несмятая постель. Очевидно, минувшей ночью на неё никто не ложился. В углу валялись свёрнутые циновки, на которых, вероятно, спал гарсон.

– Сегодня ночью, – сказал следователь, – ни кабатчица, ни гарсон здесь не ночевали.

– Похоже на то.

– Он ушёл отсюда без пиджака.

На гвозде за дверью болтался старый заплатанный грязный пиджак. В кармане оказался замусоленный паспорт. Сильно поистёршаяся запись гласила: «Место рождения – г. Чанак-кале, год рождения – 332, имя матери – Айше, имя отца – Али, имя владельца паспорта – Ахмет, фамилия – Гюнеш».

– Значит, его зовут Ахмет? Судя по тому, что его постель не тронута, он покинул заведение вместе с хозяйкой.