Кто‑то сильно потряс меня за плечо, чуть не сбив с по‑прежнему ватных ног. Я открыл глаза. Окружающая защитный купол темнота чуть поблекла, окрасившись сероватыми разводами вихрящихся струй. Дрожь под ногами ослабла, но не пропала совсем, купол вновь вернул себе сферичность.

– Посмотри вперед, на дело рук своих! – прокричал мне в ухо Сергей.

Я попытался вглядеться в черноту за парапетом. Где‑то далеко бушевали грозовые зарницы, просвечивая сквозь стену самума тускло‑багровыми вспышками.

– Что это?

– Похоже, нечисти пришел конец! – отозвался он.

Я пытался понять, увидеть, что же происходит за непроницаемой пеленой несущейся стены песка. Остались ли чувства у неумирающих, чтобы ощутить боль, когда самум разодрал балахоны на иссохших телах и куски почерневшей плоти, отделившись от костей, смешались с лохмотьями изодранной ткани в стремительном вихре полета над обезумевшей пустыней? Кому молились они в свой последний час? Кого проклинали, сгорая?

Вокруг посветлело, стена песчаных вихрей разбилась на отдельные струйки, а вскоре иссякли и они. Командир выждал еще пару минут и снял защиту. В воздухе резко пахло озоном. Темная полоса медленно уходила к западному горизонту, понемногу открывая детали пейзажа. Армия Зла исчезла, словно ее никогда не было. Ни тел, ни сорванных плашей, ничего.

* * *

– Вот и все, – сказал Зайченко будничным тоном, – можно оправиться и перекурить.

– Я думаю, что нам пора вернуться в гостевую резиденцию, – обратился к сотнику Горицкий.

– Д‑да, конечно… – начал тот, почему‑то заикаясь, но его прервал подбежавший вестовой, что‑то зашептавший на ухо сотнику, одновременно косясь на нас испуганным взглядом.

– …но мне теперь кажется, – продолжил сотник, нервно сглотнув, – что в цитадели вам будет удобнее… и вашим товарищам тоже. Я немедленно распоряжусь, чтобы им помогли переселиться.

Без сомнения, идея принадлежала Астиагу, но вот чем она была вызвана – благодарностью за спасение города или, наоборот, желанием хоть как‑то контролировать чересчур могущественных заезжих колдунов? Или надеждой все‑таки попытаться втихую избавиться от наших более не нужных персон?

– Всего понемножку, Олег, всего понемножку, – заметил командир, подслушав мою мысль.

– А подслушивать‑то зачем? – спросил я его так же беззвучно.

– Думать надо тише, – посоветовал он в ответ и добавил после небольшой паузы: – Совместные занятия магией настраивают сознания в унисон. Поэтому советую не слишком часто привлекать меня в качестве учителя. Почаще болтай с Петровичем, когда он оклемается, а я буду вмешиваться только при крайней необходимости.

Мы подошли к внутреннему краю стены, туда, где полчаса назад был подвесной мост. Моста не было. На одном из крепежных колец болтался измочаленный обрывок каната, второе кольцо отсутствовало. Тешуб озадаченно почесал в затылке и знаком предложил нам следовать за ним. Пройдя по стене, мы вошли в угловую башню и по винтовой лестнице спустились на примыкающую к стене улицу.

Улочки внутреннего города обезлюдели, лишь купцы, привычные к превратностям судьбы, успели высунуть нос за дверь и теперь печально выметали кучи песка, скопившиеся у входов в лавки – вечерняя торговля пошла прахом и оставалось надеяться только на припозднившихся кли­ентов. Зато стражи у входа в цитадель оказались на своем рабочем месте. Неужели они так и проторчали здесь весь самум? Нет, не может быть, наверняка для таких случаев предусмотрено дежурство по другую сторону двери. То‑то морды у них совсем не запыленные. Отъетые ряшки, к слову сказать. Не жалеет, видно, Астиаг для личной охраны ни харчей, ни денег – порубежники куда хуже выглядят… Но злее – как волки рядом с разжиревшими хозяйскими псами.