— Вы не боялись… — я немного замялся, — что я отравлю вас?

Тот улыбнулся и ответил:

— Нет, не боялся. Кроме Кримуса, за вами наблюдали ещё двое. Вам бы просто не удалось добавить яд незаметно. К тому же меня с детства приучили различать на вкус, добавлен ли в пищу яд, и с собой я всегда ношу амулет с универсальным противоядием.

— И ещё. Если бы я не был травником, как бы вы поступили, узнав, что я дворянин и элморец?

— Оказал бы гостеприимство и отпустил на все четыре стороны, — равнодушно ответил граф.

Я поклонился и вышел.

Подойдя к двери Олисии в назначенное время, я узнал у охраны, что туда уже прошли служанки и сам господин граф. Я тихонько вошёл и застал интересную картину. Девушка лежала на широкой кровати, крепко вцепившись в натянутое до подбородка одеяло. Две служанки стояли с растерянным видом возле котла с горячей водой, держа в руках ворох белой материи. Их господин, судя по всему, уже довольно долго увещевал свою дочь.

— Олисия, милая, это не молодой человек. Это травник, он будет всего лишь лечить тебя, а не любоваться твоими прелестями. Лекарей не надо стыдиться.

— Папа! Мне всё равно стыдно. Я не могу так. Я читала в книгах, что мужчина может видеть девушку обнаженной только в брачную ночь. Тогда свершается таинство любви.

— Верно, девочка моя, — терпеливо внушал отец. — Но только если речь идёт о влюбленных. А этот молодой человек — травник…

— А травники не могут быть влюбленными?

— Да когда бы он успел? — вскричал граф, выведенный из терпения.

— Я читала, — мечтательно вздохнула девушка, — что бывает любовь с первого взгляда. Ах, если бы он оказался благородным рыцарем, спас меня от дракона и увёз далеко-далеко на своём белом коне…

— До-о-очь, — простонал граф, — ну не говори глупости! Какие кони, какие драконы?

— Всё равно! Он молодой и симпатичный. А вдруг он в меня тайно влюблен? А тут увидит голой и передумает! Нет, нет и нет! Ни за что!

— О боги! Клянусь, я повешу библиотекаря. Что за макулатуру он тебе подсовывает?

— Это не макулатура. Все благородные девушки это читают. И там всё — правда! Мне рассказывала Тамилия…

— Болтушка твоя Тамилия! — прервал её отец. — Фантазёрка и пустосмешка.

— Неправда!

Чтобы прервать эти содержательные дебаты, я откашлялся и сказал:

— Обещаю, что сяду спиной к юной леди и не буду подсматривать. Мне это не нужно — достаточно просто держать вас за руку, Олисия.

— Ну вот… — обиженно надула губки девушка. Нет, всё-таки девочка. — Хотите сказать, что у меня и смотреть не на что?

Мы одновременно с её отцом закатили глаза под потолок и тяжело вздохнули.

— Ну что вы, что вы, — рассыпался я в комплиментах. — Столь прелестный бутон, вы правы, не предназначен для того, чтобы его рассматривал ничтожный травник. Им достойны любоваться исключительно рыцари… с белыми конями, — не удержался я от шпильки.

Глаза девочки радостно засверкали, и она снисходительно, тоном сказочной принцессы, отдающей распоряжение дракону, произнесла:

— Хорошо. Я вам позволю взять меня за руку, вы отвернетесь и подсматривать не будете. Дайте честное слово.

— Честное травное, — торжественно произнёс я.

— Нет, лучше поклянитесь.

— Клянусь рыпун-травой, зверобоем и шалфеем, что подсматривать не буду! — ещё более торжественно сказал я.