Возле Теннантс-Крика, на полпути между Дарвином и Алис-Спрингсом, мы свернули с первого из двух шоссе Северной Территории на второе, тоже построенное во время войны для стратегических целей. Я говорил, что шоссе север — юг очень пустынное, но оно не шло ни в какое сравнение с магистралью запад — восток. Здесь на протяжении четырехсот тридцати пяти километров мы увидели только два дома и не встретили ни одной автомашины. В конце этого отрезка мы сразу поняли, в чем дело. Шоссе просто-напросто обрывалось у Маунт-Айсы, важнейшего рудника всего Квинсленда. Сколько мы ни искали, нигде не было видно продолжения. Дежурный полицейского участка, в который мы зашли, любезно отложил в сторону американский комикс и разъяснил нам, что строители почему-то не удосужились довести шоссе до того места, куда подходит магистраль с побережья. Вот и получился небольшой разрыв в сто тридцать километров между Маунт-Айсой и Клонкарри. «Уже давно» собираются что-нибудь предпринять, но, по мнению дежурного, спешить с этим делом незачем, ведь есть постоянное железнодорожное сообщение с Клонкарри. Мол, следуйте примеру других автомобилистов, погрузитесь на поезд. Мы неохотно поехали на станцию, где молодой парень радостно сообщил нам, что все товарные платформы заняты. Впрочем, когда мы отыскали на запасном пути пустой товарный вагон, парень без всяких возражений разрешил нам занять его.

Мы уже приготовились сами грузить машину и фургон, но откуда-то появились пять-шесть рабочих, которые вызвались помочь. Я неосмотрительно согласился. Машину погрузили без труда; с фургоном дело обстояло сложнее — для него осталось места в обрез, никак не развернешь. Рабочие не растерялись. Повернув фургон боком к вагону, они стали его раскачивать и подталкивать. Десять толчков, и фургон очутился на месте. При этом полетели обе рессоры, но грузчики заверили меня, что совсем без поломок никогда не обходится, это все пустяки.

В составе было два десятка товарных вагонов и два пассажирских. Мы заняли места на поломанных скамейках. Как только поезд тронулся, мы пожалели, что отказались от афганского экспресса…

Дорога делала большую петлю, огибая горный хребет, поэтому до Клонкарри было не сто тридцать, а двести километров. Когда мы выезжали из Маунт-Айсы в пять часов вечера, машинист сказал, что в Клонкарри будем, наверно, около полуночи. В половине третьего мы и в самом деле добрались до цели. Спать легли в фургоне, а когда проснулись в девять утра, то на станции не было ни души, если не считать десятка коз, которые щипали траву между путями. Нам удалось найти автомастерскую, и механики помогли нам сгрузить наше имущество и починить рессоры. Радуясь тому, что самое страшное позади, мы уже через несколько часов продолжили путешествие своим ходом.

Сразу за Клонкарри начиналось поле, изборожденное глубокими следами автомашин. Увидев фермера на побитом «лендровере», мы спросили его, где тут Грейт-Вестерн-хайвей. Он без тени улыбки указал на среднюю колею. Двинулись по ней, но это было не так-то просто, потому что колею проложили грузовики, когда почва была размыта дождями. Мы поминутно задевали грунт и останавливались. Потеряли глушитель, выхлопную трубу и другие детали, названия которых я не знаю, но мотор продолжал прилежно рокотать, а это главное. Попадались и каменистые участки, иногда приходилось даже откатывать с дороги булыжник, чтобы проехать.

Разумеется, нам на каждом шагу встречалось типично австралийское явление природы — крик. У австралийцев криком называется русло реки, достигающее десяти метров в глубину и тридцати — сорока в ширину. В зависимости от времени года, крик заполнен либо водой, либо песком.

Первые крики на нашем пути были совсем сухие; тяжело нагруженные машина и фургон все время зарывались в песок. Выходи, клади доски под колеса и толкай… Крики попадались нам через каждые три-четыре километра, и несколько дней мы ехали со скоростью двадцать километров в час.