С сентября по декабрь 1973 года мадемуазель Эшби и мадам Рей встречались в отеле «Regina» каждый раз, когда мадемуазель Эшби бывала в Париже, что в общей сложности составляет пять раз. После полудня мадам Рей поднималась прямиком в номер мадемуазель Эшби и выходила оттуда через несколько часов. Четвертого декабря мадам Рей пришла после обеда и покинула отель на рассвете следующего дня.

Счет прилагается.

Я разглядываю фотографии Джун Эшби. Что ж, она хороша собой. Высокие скулы, плечи пловчихи. В ней нет ничего мужеподобного. Наоборот, она очень женственна – с изящными запястьями, жемчужным ожерельем на шее и сережками в ушах. Что же она могла сказать по-английски Бланш в день их ссоры? Что это были за слова, которые показались Гаспару такими «явно ужасными»? Интересно, где она сейчас и помнит ли о моей матери…

Я ощущаю чье-то присутствие и резко оборачиваюсь. Марго. Она стоит у меня за спиной в ночной рубашке. С волосами, собранными в конский хвост, она похожа на Астрид.

– Что это такое, пап?

Мой первый порыв – спрятать фотографии, засунуть в конверт и придумать какое-нибудь объяснение. Но я не делаю ничего подобного. Слишком поздно врать. Слишком поздно молчать. Слишком поздно делать вид, что ничего не происходит.

– Документы, которые я получил сегодня.

Она смотрит на снимки.

– Эта брюнетка жутко похожа на Мелани… Это же твоя мать, верно?

– Да, это она. А та блондинка, что рядом с ней, ее подруга.

Марго садится и внимательно разглядывает фотографии.

– А зачем все это?

Не врать! Не скрывать правду!

– Моя бабушка наняла частного детектива, чтобы следить за моей матерью и этой женщиной.

Моя дочь смотрит на меня с изумлением.

– Но зачем ей это?

Еще не закончив вопрос, она догадывается, в чем дело. И это в свои четырнадцать лет!

– Я поняла, – говорит она, краснея. – Они были парой, да?

– Да, ты все поняла правильно.

С минуту мы молчим.

– У твоей матери был роман с этой женщиной?

– Именно так.

Марго задумчиво чешет лоб, потом говорит шепотом:

– Ты хочешь сказать, что это один из тех семейных секретов, о которых нельзя говорить?

– Думаю, да.

Она берет со стола одну черно-белую фотографию.

– Они с Мелани так похожи. Чудно!

– Да, это удивительно.

– А та, другая? Ты знаешь, кто она? Ты с ней уже виделся?

– Она американка. Это старая история. Если я ее когда-нибудь и видел, то не помню об этом.

– Пап, а что ты со всем этим будешь делать?

– Не знаю.

Внезапно перед моим внутренним взором появляется дамба Гуа. Волны понемногу поглощают ее. И вот уже из воды торчат только вехи – единственное напоминание о том, что здесь проходит дорога. На меня накатывает дурнота.

– Пап, ты в порядке?

Марго тихонько гладит меня по руке. Этот неожиданный жест и удивляет, и умиляет меня.

– Все хорошо, дорогая. Спасибо тебе. А теперь иди спать.

Она разрешает мне ее поцеловать и возвращается к себе в комнату.

В конверте осталось еще кое-что – маленький клочок бумаги, который был сильно смят, а потом расправлен. На нем реквизиты отеля «Saint-Pierre». Письмо датировано 19 августа 1973 года. С содроганием сердца смотрю на почерк своей матери. Я читаю первые строки, а сердце мое бьется как бешеное.

Возвращаюсь на страничку Google и просматриваю список ссылок.