|
Она медленно кивнула: — Нам было хорошо вместе. Я мечтала, чтобы ты быстрее приехал домой. Она знает, кто ты. Я вспомнил Алике, стоявшую в свете лампы в начале нашей последней ночи восемь лет назад, рассматривающую влажные, липкие пальцы, испачканные во влагалищном содержимом. — Почему же ты мне не сообщила? Женщина пожала плечами: — Ты уже уехал, когда я удoстоверилась в этом. — Ты могла бы послать мне сообщение по сети, мой отец мог бы вызвать для этого наемников. — Твои родители уже однажды обвинили меня. — Обратилась бы к Лэнку. Алике медленно кивнула. — Да, между прочим, он предлагал мне поступить подобным образом много раз, причем очень настойчиво. — Тогда почему ты не уступила? — Ну и что бы это дало? Что бы ты сделал? Последовало долгое молчание, во время которого Алике зарылась пальцами в волосы на моей груди, провела рукой по бедру, затем по низу живота, по органу, не готовому к восторгам любви. Был вопрос, но ответ на него что-то не лез в голову. „Что бы я сделал?“ Гм. Можно попробовать: — Я бы приехал навестить тебя и ее. Я бы отправил тебя куда-нибудь в другое, лучшее место. — Мы жили неплохо. О нас заботился Лэнк. — Я отблагодарю его. — Не надо. Я вспомнил момент нашего прощания на станции в Дурхейме. Брат что-то говорил мне о сострадании, которое он раздает направо и налево. Что ж, это его призвание и профессия, но я все равно отблагодарю его. Женщина попросила: — Займись со мной любовью еще раз, Ати. Эта старая Алике рядом с тобой хочет возобновить в памяти воспоминания, которые можно лелеять пустыми, одинокими, холодными ночами, когда ты снова уедешь. — Она взяла мою руку и направила ее между своих ног. * * * Утром меня разбудил шаловливый солнечный луч, светящий прямо в лицо, а раскрытое тело холодил ветерок. Алике лежала рядом со мной, теплая, влажная масса согревала мне бок, сердце гулко стучало в груди. Обняв меня, она подняла одно колено, а другое положила на бедро. Женщина медленно, размеренно дышала. Я открыл глаза, ожидая увидеть небо, а вместо него увидел глаза Кэй. Она сидела в ногах, около бедер матери, одетая в ночную рубашку, и смотрела на нас. Девочка наклонилась вперед, положив локти на обнаженное бедро Алике, уперев подбородок в ладони. В глазах ребенка появилось веселье, а на- лице сияла легкая улыбка. — Ну, — произнесла она, — доброе утро, соня. Я думала, что ты никогда не проснешься. Я умираю с голоду, но решила дождаться вас. В моей груди родилось какое-то непонятное ощущение. Я ждал непонятно чего, может, того, что она назовет меня отцом? Да ну, чепуха все это, подобный сюжет я уже видел в одном из старых фильмов и читал когда-то в детской книжке. Кэй тоже, наверно, читает подобную литературу. Может случиться и такое, что моя дочь ходит в другую школу. Девочка очень странно отреагировала, обнаружив мать в такой двусмысленной ситуации. Не похоже, чтобы подобное случалось в прошлом. Семь лет? Хотя это могло произойти уже сотни раз. Девочка протянула ладошку над спящей матерью и схватила мою руку, поднимая ее с ребер Алике: — Пойдем, — позвала она, — ты можешь приготовить что-нибудь овсяное. — Овсяное, гм… Но ведь молока нет. |
