Изменить размер шрифта - +
Иногда это срабатывало, но не часто. Алике потянула меня за собой в гостиную, туда, где мы занимались любовью в последний день моего пребывания в мой прошлый визит. Может быть, желая окунуться в ту сладострастную атмосферу?
   Женщина сбросила одежду и стояла совершенно обнаженная, освещенная серебристым лунным светом. Она ждала, и ее ожидание было вознаграждено.
   Я тоже начал раздеваться.
   Последние объятия всегда очень болезненны, но это скоро проходит. Лежа на ее старой кровати, мы страстно, исступленно ласкали друг друга, наше сексуальное возбуждение нарастало с каждой минутой и, наконец, нашло выход в животном соитии, когда ничего и никого не замечаешь, а пространство и время теряют свое значение.
   Потом мы отдыхали, глядя друг на друга; наши глаза блестели в темноте. Потом снова последовали исступленные ласки, невнятное бормотание Алике, залитой неверным лунным светом. Эти слова я не мог разобрать. Третий раз мы уже упражнялись на полу; ковер неприятно колол кожу, ее спину, мои колени и локти. В этот раз мы двигались медленно, так как силы уже были на исходе.
   Уставшие, измученные, мы долго лежали в темноте. Затем я признался: Алике, мне завтра нужно уезжать, и ты знаешь об этом.
   Женщина медленно села, ее тело скрывала тень.
   На фоне освещенного луной окна отчетливо виднелась лишь голова. Алике посмотрела на меня, лежащего на полу.
   — Я знаю; все в порядке.
   Да, все будет в порядке, как всегда, все вернется на круги своя: я — к своим наложницам, она — к своим любовникам. Моя очередь говорить реплику:
   — Я бы хотел, чтобы ты и Кэй полетели со мной к звездам.
   Последовало молчание. Алике все еще сидела неподвижно, а выражение ее глаз нельзя было увидеть из-за темноты, однако я мог дать голову на отсечение, что она смотрит на меня.
   — Как? Как твоя наложница? — Слово „наложница“ женщина произнесла с горечью. Я же перевел это на нормальный язык: „Как кто, как твоя шлюха?“ сколько же в них оскорбленного самолюбия.
   — Только так, дорогая. Спаги не имеют права жениться, и ты прекрасно знаешь об этом, — ответил я.
   И вновь пауза, нарушенная опять же ею:
   — Да, так говорят. — И вновь молчание, нарушаемое лишь звуком ее дыхания, по которому я понял, что она сердится.
   — А как быть с Кэй? Она тоже станет твоей наложницей? Неужели ты начнешь заниматься с ней Любовью, когда она подрастет, или же отдашь ее друзьям?
   Господи! Я поднялся, подошел к окну и остановился, глядя на деревья, освещенные лунным светом:
   — Не будь… — А, ладно, нет причины ругать ее. — Есть разные виды наложников. Я же говорил тебе о Федоре-и Марджи.
   Я чувствовал, как женщина подошла и встала рядом со мной. В комнате повисла напряженная тишина, убивая остатки страсти.
   — Это все, чего ты хочешь — меня в качестве шлюхи, а Кэй — в роли служанки? Чем она будет заниматься? Мыть посуду? Чистить ботинки? Будь ты проклят!
   В это мгновение мне захотелось повернуться и ударить ее, но я не был таким человеком. Хотя, если бы я остался с Алике и женился бы на ней, то вполне мог бы совершить такой поступок. Я представил себя измученным и больным стариком, женатым на женщине, полной ненависти и презрения.
   Тогда мой живот был бы слаб, мускулы вялы, а волосы седы. Нет, такое вечное блаженство семейной жизни не для меня.
   — В жизни наемников произошло много перемен, Алике. Организация спагов чувствует, что новобранцев плохо обучают, поэтому мы начали создавать школы для детей, начиная с семилетнего возраста.
Быстрый переход