|
Он употреблял слово "господин" в обращении к Кемпенару так, словно хотел раздавить последнего. - Добрый вечер, баас! Самого Терлинка величали "баас", то есть хозяин, патрон - и не только дома или на сигарной фабрике, но и в ратуше, кафе и даже на улице. Был час отправки почты. Происходило это всегда одинаково. Кемпенар наклонялся над бургомистром, получал в лицо залп сигарного дыма и отшатывался назад. Терлинк подписывал бумаги, отпечатанные на древней машинке, заставить работать которую умел один лишь секретарь. На трех страницах Терлинку придраться было не к чему. Только на четвертой он отчеркнул ногтем прописное А, отбитое вместо О, а затем разорвал бумагу на мелкие клочки и швырнул их в мусорную корзину, не сказав при этом, по традиции, ни слова. Когда процедура закончилась, Кемпенар жадно схватил то, что осталось от принесенной им папки, и вознамерился нырнуть в дверь, а бургомистр мысленно отпустил поводок, дал бедняге в надежде на избавление добраться до середины ковра и, опять натянув сворку, внезапно отчеканил: - Кстати, господин Кемпенар!.. И слово "господин" прозвучало так выразительно, что на тронутом оспой лице обернувшегося секретаря выступил пот. С середины главной площади были превосходно видны как Терлинк в облаке дыма, так и стоящий в нескольких метрах поодаль его подчиненный, и каждый в Верне знал, что это бургомистр с секретарем, а также и то, что секретарю придется сейчас пережить неприятную минуту. - Вы ведь были вчера на благотворительном вечере Общества святого Иосифа? - Да, баас. Кемпенар все еще не сообразил, куда нацелен удар. - Вы, кажется, пели там "Свадьбу Жаннеты", и вам много аплодировали... У Кемпенара был баритон, и секретарь часто выступал в любительских концертах. - В числе прочих вас поздравил и Леонард ван Хамме. На этот раз Кемпенар покраснел: он понял. Пивовар Леонард ван Хамме был в ратуше личным врагом бургомистра. - Вы говорили с ним обо мне в буфете и дали ему понять, что я, видимо, связан с франкмасонством... - Клянусь вам, баас... - От вас не только дурно пахнет, господин Кемпенар, и это действительно так, что вынуждает меня закуривать, как только вы появляетесь у меня в кабинете; вы еще и предаете ради удовольствия предавать, а также для того, чтобы угодить тому, кто, возможно, когда-нибудь вам пригодится. Вы мне противны, господин Кемпенар. Когда рябоватый, неухоженный и вечно плохо вымытый бедняга секретарь исчез в приоткрытых дверях, Йорис Терлинк, опершись ладонями о письменный стол, поднялся и опять глянул на Ван де Влита. Тот несомненно понял бы его. Всю зиму он одевался одинаково: черные кожаные гетры, серая тройка из очень ноской ткани, короткое полупальто на меху. На голове черная выдровая шапка, подчеркивающая огненную рыжину усов и блеклую голубизну глаз. На Рыночной улице он заглянул в колбасную ван Мелле, где продавались также ранние овощи, а витрину украшала гирлянда из дичи. - Что будете брать сегодня, баас? - осведомилась пухленькая г-жа ван Мелле. - Куропатки свежие? - Утренние... Завернуть вам одну? Терлинк никогда не брал больше одной. Вероятно, об этом судачили, но ему было, в конце концов, виднее. |
