— Сила Вольфман не делает тебя бессмертной.

— Она делает меня опасной.

— Ты не оружие!

— Еще чуть-чуть и вы заговорите словами Ксеона. Давайте, скажите мне о том, что я королева, что вы знаете, в чем состоит мое предназначение, смысл моей жизни, давайте!

— Ты безумно самоуверенна и упряма, рыкнул Аргон, едва не столкнувшись лбом с нимфой, знаешь, до чего довела меня моя самоуверенность? Мои близкие мертвы.

— И мне очень жаль. Е сли бы я только могла это исправить…

— Ты можешь.

— Но как?

— Не спеши умирать.

Эльба в смятении посмотрела на молодого мужчину и почувствовала, как безумный страх превращается в горячее, неистовое отчаяние. Она сжала дрожащие руки и медленно, сипло протянула:

— Я не хочу умирать. И мне страшно, юноша увидел, как заблестели ее глаза. Мне очень страшно, но это не имеет значения. Думаете, я не хочу найти иной способ? Думаете, мне приносит удовольствие принятие таких решений? Я устала быть сильной, а ведь я еще ничего в своей жизни не сделала, совсем ничего.

— Ты ошибаешься, Эльба.

— Не ошибаюсь, Аргон, прошу вас, не врите. Вы всегда говорили мне правду. Почему сейчас пытаетесь обмануть?

— Я не посмею тебя обманывать.

— Тогда назовите хотя бы одну причину, по которой я должна остаться! Скажите, что важнее, чем мой долг и мои обязанности, чем Станхенг, Алман, чем война и честь? Что же важнее всего этого? Почему мне нужно спрятаться и уповать на возвращение близких мне людей? Почему я должна хранить себя для высшей цели, если мой народ, и вы, да, именно вы, Аргон, пойдете рисковать жизнью? Почему я должна ждать вашего возвращения, если мне… Предводитель поддался сокрушительному чувству и закрыл поток ее слов пылким поцелуем. Девушка в полной растерянности застыла, а Аргон прижал ее к себе так крепко, будто все ветра Калахара ворвались в королевские покои и притянули его к ней. Он знал и чувствовал, как относилась к нему королева, он чувствовал это прямо сейчас, в эту минуту и в это мгновение, когда ее беспомощность и испуг превратились в бушующий пожар, еле контролируемый в его надежных руках, едва не спаливший его дотла. Испуганная птица и грозовая туча настигли друг друга и сошлись в смертельном танце. И весь мир, каждая его частичка оказались зависимыми от невинного поцелуя. Мир вспыхнул, он перевернулся и превратился в груду пепла. Эльба покачнулась, не ощутив опору под ногами. Но Аргон не позволил ей упасть, прижал к себе еще крепче. Его руки коснулись ее шелковых волос, по всему его телу разлилось ощущение полнейшей беспомощности и уязвимости, когда она с чувством прикоснулась холодными пальцами к его разгоряченному лицу и прошептала:

— Мне нечем дышать.

Он вновь поцеловал ее, а она сжала в дрожащих пальцах его крепкие плечи. Никогда прежде Аргон не испытывал ничего подобного. Он целовал девушку отчаянно, страстно, и в то же время трепетно поглаживал ее спину и талию. Аргон отстранился и посмотрел в ее блестящие глаза цвета морского волны, наполненные теплотой и благоволением.

— Я не хочу, чтобы ты рисковала своей жизнью, упоенно проговорил предводитель и прикоснулся пальцами к ее губам. Разве это не причина?

— Едва ли.

— Это самая важная причина, Эльба, и именно поэтому ты меня послушаешь.

Она зажмурилась. Ее грудь вздымалась и опускалась, причиняя невыносимые муки.

— Все хорошо, Аргон прикоснулся лбом к ее лбу, обнял ее, и она ранимо вцепилась в его плечи. О на дрожала, словно ей было невероятно холодно. Все будет хорошо.

— Вы снова врете.

— Я не вру.

— Вы собираетесь уйти, но не позволяете мне пойти вместе с вами. Нимфа уязвимо отстранилась и посмотрела на молодого человека горящими глазами. Это неправильно.

Сильф стянул с плеч килт, укрыл им девушку, чтобы она не дрожала.