— Не надо, Александра… Мне и так больно. Честное слово, больно. Вот здесь. — Он прижал ладонь к груди, глубоко вздохнул: — А что, если здесь находится душа? Раньше она что-то не давала о себе знать. Значит, я теперь — душевнобольной?

Саша отвела его руку и поцеловала в грудь, в самую середину, а потом дунула:

— У волка боли, у крокодила боли, а у Шурика не боли! Я так дочке говорю. Прошло? Вот и славно. Ты не душевнобольной. Ты — душевный. — Слезы побежали по ее щекам. — И знаешь… Спасибо тебе. За Русалочку спасибо, за сон… Я теперь знаю, что обязательно должна отвоевать свой праздник. Только, наверно, сначала трудно будет. Без неуловимой волшебницы. — Без любви… Но я постараюсь, очень постараюсь… Я буду терпелива, я дождусь… — Саша встрепенулась, смахнула слезы, положила руки ему на плечи и быстрыми поцелуями перекрестила — лоб, глаза, губы. — Теперь иди. Молчи, молчи, молчи! — Она отвернулась к стене и натянула одеяло на голову.

— Дверь захлопнешь сам. Мне надо хоть чуточку поспать. Впереди рабочий день.

Она слышала, как он глубоко вздохнул и стал подбирать разбросанные по комнате вещи.

— Черт! Запонка закатилась! Носок не могу найти.

— Зажги свет.

— При свете я не смогу объяснить тебе…

— Объяснять не надо. — Саша села, кутаясь в одеяло. — Все понятно и так. Ты украл деньги, угнал «мерседес», тебя преследуют… А еще в Барнауле или где там еще у тебя трое малолеток и преданная жена!

— Что-то вроде того. — Он стоял уже одетый. Но даже в смокинге он выглядел растерянным. — Кроме жены и малолеток. Меня здорово крутанули, я разозлился и нанес ответный удар. Такой идиотский характер. Покуражусь, а потом жалею.

— Я заметила.

— Мне действительно надо уйти. Немедленно. Я разыщу тебя.

— Счастливо! — Саша отвернулась, с трудом проглотив застрявший в горле комок. — Удачи тебе, Шурик. Береги себя!

— Прости. — Он в нерешительности постоял и быстро вышел из комнаты. Стало так тихо и одиноко, что только выть и причитать. Опять, опять одна…

Саша выбежала в прихожую:

— Шура!

Но дверь уже захлопнулась, взвыв, к десятому этажу пополз лифт. Она опустилась на пол среди разбросанных цветов. Гордые и прекрасные, они поникли, поблекли и, казалось, уже не пахли. Плакать нельзя — случилось то, что было предрешено. Все кончилось, отзвенело, увяло. Волшебная ночь обманула. И поделом! Саша всхлипнула и потом горько, взахлеб, разрыдалась.

Глава 10

Тем временем по утренней Москве несся «мерседес», и мужчина в смокинге отчаянно жал на газ. Даже в новогоднее утро ГАИ не дремлет — за нарушителем пустились вдогонку. «Мерседесу» удалось оторваться и переулками вырулить к набережной. Остановился автомобиль у салона «Желание»…

Терминатор отшатнулся, пропустив в зеркальные двери нетерпеливо трезвонившего мужчину. Тот бросился в примерочную, отыскивая замызганную куртку, шапку, в которых был здесь накануне вечером. С облегченным вздохом вынес их в гостиную. С улицы донесся визг тормозов. Из авто вышли трое, пытаясь заглянуть в салон через стекло витрины. Мужчина приветственно замахал руками:

— Заходите, заходите, господа!

Скрыться он даже не попытался. Напротив, развалился в кресле, кивнул Терминатору. Охранник распахнул двери и отступил, не препятствуя появлению двух амбалов.

— Привет, коллеги!

Но верзилы ему не ответили, оглядели помещение и кого-то позвали с улицы.