Скорее всего, это и спасло Юлии жизнь. Снаряд угодил женщине в щеку и сбил с броска. Ее голова дернулась, она отмахнулась, блуждающим взглядом посмотрела на упавший к ногам кожаный мешочек и перевела взгляд на меня. В глазах ее были муть, отчаянье и ненависть. Красное распухшее лицо, вздыбленные волосы делали ее просто страшной.

    Видимо, стряпуха только теперь увидела меня, и то, что я женщина, подхлестнуло ее ненависть. Забыв о Юлии, она кинулась на меня, но теперь уже ей помешал стол. Она налетела на него и попыталась достать меня ножом.

    Я инстинктивно отпрянул и присел на корточки, чтобы поднять брошенную саблю.

    Стряпуха размахивала ножом, пытаясь перегнуться через стол. Когда я встал с клинком, направленным ей в грудь, это ничуть не усмирило бедолагу. Напротив, только подлило масло в огонь. Теперь она выкрикивала какие-то бессвязные слова и ругательства, а потом бросилась в обход стола, чтобы добраться до меня. Юля смогла, наконец, встать с пола и жалась в углу, как мне показалось с беглого взгляда, совсем потеряв способность защищаться.

    Я повернулся к приближающейся напасти, не представляя, чем может кончится наш бой и вообще, что мне делать. Когда женщина оказалась на моей стороне стола и пошла вперед, глядя мне прямо в глаза, я начал отступать, выставив перед собой клинок.

    -  Успокойся! Брось нож! - говорил я, пятясь. - Все будет хорошо!

    -  Убью! - опять членораздельно закричала безумная и бросилась грудью на острие.

    Рывок был внезапен и так быстр, что я не успел отскочить, и сабля, обо что-то споткнувшись, скользнула по грудной клетке и, как в масло, вошла в тело. Я выпустил рукоятку из руки и отпрыгнул назад. Пронзенная насквозь женщина с едва не дошедшим до груди эфесом продолжала идти на меня, пытаясь ударить ножом.

    В ее безумных глазах теперь появилась смертная мука, страх и растерянность.

    Я вяло отступал, не в силах оторвать взгляд от расплывающегося на проткнутом сарафане кровавого пятна.

    «Этого мне только не хватает», - подумал я, заранее боясь того, что теперь меня будут преследовать видения убитой.

    -  Будь ты… - негромко и отчетливо, произнесла стряпуха, и на ее губах появилась розовая пена. Потом, споткнувшись, она упала вперед, всклоченной головой прямо к моим ногам.

    -  А! - опять закричала Юля и, спасаясь, теперь неизвестно от кого, бросилась мне на грудь и обхватила руками.

    -  Успокойся, все кончилось, - устало сказал я, не в силах отвезти взгляд от торчащего из спины окровавленного клинка.

    -  Я боюсь, обними меня! - молила девушка, все теснее прижимаясь ко мне.

    Я крепко сжал ее тело и поцеловал, пытаясь успокоить. Юлю била сильная нервная дрожь и совсем неожиданно для меня она начала задирать мне юбку.

    -  Юля, что с тобой? - спросил я, пытаясь отстраниться. - Не нужно!

    Однако она не отпустила и начала осыпать мое перемазанное паутиной и пылью, потное лицо поцелуями.

    Как ни странно, но и у меня внезапно возникло сильное и болезненно-острое желание овладеть ею. Мы соединились прямо на столе, заваленном деньгами. Ничего красивого и романтического в этом соитие не было, одна яростная страсть жизни, победившей смерть.

    Все это продолжалось коротко, несколько быстрых минут. Потом мы распались и встали, одинаково отряхивая юбки и не глядя друг на друга.

    -  Прости меня, - шепотом сказала девушка, - но я люблю другого человека!

    Я почти равнодушно подумал, что она говорит об Аркадии, и что нам с ней повезло, что нас никто не застал.