-  Никто не хочет, - оправдываясь, сказал Аркадий. - Только как бы хуже не вышло! Уедем, а нас потом разыщут и обвинят в убийстве.

    Такая постановка вопроса напугала «компаньонов», и все заметно приуныли. Тогда пришлось за дело взяться мне.

    -  Во-первых, найти нас невозможно. Никто не видел, как мы сюда приехали, и нужно сделать так, чтобы не увидели, как уедем. Разбойники, кстати, этим и пользовались. Люди пропадали по пути из Питера в Москву, и никто не мог понять, куда они девались.

    -  Почему ты так думаешь? - спросила Юля.

    -  Иначе их бы давно поймали и отправили на каторгу. Если мы не хотим, чтобы нас искали, отсюда нужно уехать сегодня же, как только стемнеет, а до этого похоронить убитых и замести следы.

    -  А как их заметать? - опять поинтересовалась любознательная куртизанка.

    -  Это я беру на себя. После нашего отъезда никаких следов не останется. И самое главное, о том, что здесь произошло - никто никогда не должен узнать. Как только кто-нибудь проговорится, даже на исповеди - все мы пропали.

    -  А как быть с ним, - спросил Александр, кивая в сторону Мити, - и со стряпухой? Они-то не с нами?

    -  Теперь будут с нами. Кто из вас чувствует себя грешным оттого, что защищал свою жизнь? Пусть скажет это сейчас при всех.

    Желающих каяться не нашлось. Все молча ждали, чем я кончу свой монолог.

    -  Раз никто не признает себя грешником, значит, и каяться не в чем. Нас сюда заманили обманом, и хотели лишить живота и имущества. Я правильно говорю?

    -  Правильно, - нестройным хором подтвердили все, включая Митю.

    -  Мы же поступим по-христиански и похороним разбойников. Пусть спят с миром.

    -  А как же без панихиды? - встрял в разговор Аркадий.

    -  Закажем во Владимире. Теперь, мужчины, идите рыть могилу, а мы с Марией наведем здесь порядок.

    Как только нашелся лидер, решившийся взять на себя ответственность и руководство, проблема начала решаться почти сама собой. Из наших четырех мужчин трудоспособными были двое: Иван и Дмитрий, а травмированные офицеры составляли у них трудовой резерв и могли быть использованы на подхвате. Старшим я назначил не Полибина, а Ивана, как наиболее дееспособного.

    Когда под руководством солдата похоронная команда удалилась, я отправился знакомиться со стряпухой, с которой пока не встречался. Ею оказалась растрепанная баба с распухшим от слез лицом. Она была в невменяемом состоянии и могла только рвать на себе волосы и голосить.

    Полюбовавшись на это странное создание, я вернулся в зал к Юлии. Она выглядела подавленной и откровенно боялась покойников. Мне тоже было не по себе глядеть на дело своих рук. Однако ни исправить содеянное, ни поступить по-другому было нельзя, как говорят французы: «A la guerre comme a lа gиегге» , а на войне бывают убитые.

    -  Лизонька, мне так страшно, - сказала Юля и прижалась ко мне. - Они мне ночью будут сниться?

    -  Нет, конечно, но тебе лучше уйти отсюда. Подожди или на улице, или в какой-нибудь другой комнате.

    -  Правда, а ты не обидишься? - обрадовалась Юля и совсем не по-сестрински поцеловала меня в губы. - А ты не хочешь уйти со мной? - лукаво предложила она.

    -  Хочу, но не могу. У меня еще много дел.

    Это была чистая правда. Мне нужно было порыться в вещах покойного предводителя и по ним попытаться понять, чем кроме молений занимается странная секта, с которой меня постоянно сталкивает жизнь и обстоятельства.