Видимо, последнее заявление окончательно запутало ситуацию, и игуменья решила в ней разобраться.

    -  Я велю прислать ее сюда, и сама буду присутствовать при вашей встрече.

    -  Конечно, буду вам благодарен, - безо всякого восторга, согласился я, не представляя, как может повести себя жена. При ее способности читать чужие мысли, она должна была сразу понять, кто я. И ее реакцию на мой измененный облик и появление здесь, в Шуе, не мог даже примерно спрогнозировать.

    -  Вас я попрошу молчать и ни о чем с сестрой Пелагеей не разговаривать, - сказала монахиня и вышла распорядиться позвать Алю.

    У меня появилось несколько минут, чтобы подготовиться к встрече. Самое главное, чтобы моя девочка не выказала никакого удивления. Иначе мой рассказ станет сплошной ложью, и мы попадем в очень неприятную, если не трагическую, ситуацию.

    Чтобы не думать об Але, я начал вспоминать эпизоды нашего путешествия, как мы ночевали в деревне, постарался восстановить зрительные образы крестьянского семейства, их избу, поле, примыкавшее к деревне. Игуменья больше со мной не говорила, молча сидела на своей жесткой скамье, и было видно, что она действительно больна. Уголки губ у нее скорбно опустились, глаза полузакрылись, и кожа на лице казалась серой с зеленоватым отливом.

    Наконец вошла Аля, я мельком взглянул на нее и постарался никак не зафиксировать ее приход своим сознанием - представлял одного за другим деревенских ребятишек, многочисленных отпрысков наших недавних знакомых.

    Аля перекрестилась на иконы и поцеловала настоятельнице руку.

    -  Вы звали меня, матушка? - спросила она.

    Я от звука ее голоса чуть не сорвался, но сумел взять себя б руки и подумал о тощей, несмотря на летнее время крестьянской корове.

    -  Да, - ответила Але настоятельница, крестя ее. - Хотела спросить, как тебе нравится в нашей обители?

    -  Все, слава Господу, хорошо, у вас здесь тихо и благолепно, - ответила жена.

    -  Тебе знакома эта женщина? - задала новый вопрос матушка Фетисия.

    Аля внимательно посмотрела на меня, а я про себя подумал, что мне нужно вымыть голову.

    -  Нет, матушка, - ответила она, - мы не знакомы.

    -  Она говорит, что приехала к тебе от твоего мужа!

    Аля вздрогнула, побледнела и быстро повернулась ко мне.

    -  Алечка, ты слышишь меня? - про себя проговорил я.

    -  Да, - прошептала она и начала падать на пол.

    Я бросился к ней, пытаясь подхватить, но запутался в длинном подоле и не успел.

    -  Матушка, ради Бога, помогите, - взмолился я, пытаясь поднять Алю с пола.

    Настоятельница медленно, с усилием подошла, и мы вместе переложили жену на лавку.

    -  Что с ней? - спросила она.

    -  Обморок. Ее нельзя волновать, у нее будет ребенок. Здесь есть вода?

    -  Там, - указала игуменья на кувшин, стоящий на столе.

    Я приподнял Алину голову и смочил ей губы. Она прерывисто вздохнула и открыла глаза.

    -  Кто вы?

    -  Я друг вашего мужа, приехал навестить вас, - вслух сказал я, а про себя добавил: - Это я, Алексей, моя хорошая, только поменял вид.

    Однако такое объяснение оказалось для Али слишком сложным, она попыталась сесть и вдруг заплакала.

    -  Я вас не знаю, вы женщина или мужчина?

    Монахине этот вопрос почему-то не понравился и она, не дав мне ответить, прервала наш разговор:

    -  Возвращайся к себе сестра, наша гостья потом тебя навестит.