-  Ладно говоришь.

    -  И еще, матушка, дозвольте принять денег на содержание послушницы три тысячи рублей ассигнациями и столько же для выдачи ей, коли я или муж не сможем встреть ее, когда окончится опала.

    -  Оставь, приму, - без ломаний согласилась игуменья. - Просьбы твои разумны и не чрезвычайны.

    Я отсчитал из «разбойничьей пачки» шесть тысяч.

    -  Послушницам можно иметь свои деньги?

    -  Твоей можно, - усмехнулась она.

    -  Тогда передайте Алевтине этот мешочек с серебром, мало ли какая будет у нее нужда.

    -  Хорошо, и это исполню.

    -  И еще одна, чрезвычайная просьба. Дайте нам с послушницей свидание хоть на час. Никто кроме вас о моем мужском поле не ведает и зазору в том не будет.

    Монахиня выслушала и отрицательно покачала головой.

    -  Правда твоя, просьба эта чрезвычайная. И не за себя боюсь, а за саму молодую жену. Кабы кто из моих завистников не донес туда, - она подняла глаза наверх. - Тогда худо твоей Алевтине будет.

    В этом был слишком большой резон, чтобы можно было что-нибудь возразить. Однако и оставить Алю в тревоге и неведенье я не мог.

    -  Может быть, есть какая-нибудь возможность? Представляете, я только успел передать привет от мужа и ничего ей о нем не рассказал. Она с ума сойдет от неизвестности!

    -  Я могу сама все передать, скажи мне, - резонно предложила игуменья.

    -  Спасибо, но боюсь, она не поверит. Сами посудите, незнакомый ей человек передает через вас рассказ о муже, вы бы поверили?

    -  Наверное, нет, - подумав, ответила монахиня. - Однако не знаю, у меня мужа не было.

    -  Я знаю вашу историю, Александр рассказывал.

    -  Это он плохо сделал, не должно посторонним знать о том.

    Я понял, что совершил бестактность и не нашелся, как поправиться. Вернулся к своей теме:

    -  А нельзя меня поселить там, где живут послушницы?

    -  Вы и вправду забыли про свой пол. У нас здесь женский монастырь, а не вертеп.

    -  Простите, мне такое даже в голову не пришло.

    -  Ладно, у меня есть одна надежная монахиня, она вас сведет в келью к послушнице. Только ты должен дать мне слово, что никак не употребишь во зло мою снисходительность.

    -  Могу поклясться, - быстро ответил я.

    -  Клятв не нужно, достаточно слова. Вечером за тобой зайдет сестра Арина, слушайся ее во всем.

    Я понял, что аудиенция закончена, но задержался еще на два слова:

    -  Завтра с утра мы повторим сеанс.

    -  Хорошо, прощай.

    Я поцеловал настоятельнице руку, она меня перекрестила, и я отправился восвояси.

    Глава двадцатая

    Невдалеке от покоев игуменьи меня ждала вся наша компания, встревоженная таким долгим отсутствием.

    -  Мы с Аркадием собрались уезжать и ждем вас проститься, - сказал поручик. - Вы не передумали ехать с нами?

    -  Нет, мы остаемся здесь.

    -  У меня к вам просьба, Елизавета Федоровна, вы не против, если Иван отвезет нас в батюшкино имение в карете? Так, знаете ли, хочется… - заискивающе спросил Аркадий.