-  Малый, у тебя есть хорошая комната? Нужно устроить… - заговорил с хозяином Полибин, но не успел сказать кого. Я шустро выскочил из пролетки, и слова застряли у него на кончике языка.

    -  Можно и устроить, - лениво сообщил хозяин. - Коли господин хороший, почему и не устроить.

    Я, не глядя на спутников, легко взбежал на крыльцо и прошел внутрь. Они объявились минут через пять: видимо, все это время приходили в себя.

    -  Елизавета Федоровна, - шепотом сказал Александр, - зачем этот маскарад! Вам не удастся скрыться. С первого взгляда видно, что вы женщина!

    Глава двадцать первая

    Жизнь в Шуе, оказалась размеренной и такой скучной, что впору было запить. Офицеры отправились в действующую армию, которая собирала силы в Италии для антифранцузского похода в Швейцарию через Альпы. Я по картине Василия Сурикова «Переход Суворова через Альпы» представлял, что ждет в недалеком будущем артиллеристов, поэтому посоветовал Полибину перед началом кампании запастись теплой одеждой и продовольствием.

    Александр удивился такому странному наставлению, и пришлось отговориться, что мне приснился пророческий сон, как они с Семидольным, замерзшие и голодные, лезут по ледяным кручам. Этим мое вмешательство в мировую историю и ограничилось.

    Знакомых в городе у меня не было, общение ограничивалось перебранками с персоналом постоялого двора и никчемными разговорами со случайными собутыльниками, когда от скуки я забредал в местную ресторацию. Главным для меня было раздобыть новые документы, чтобы можно было, наконец, отсюда уехать.

    Я пытался завести связи с местным бомондом, чтобы выйти на продажных чиновников. Однако и город, и его обитатели пребывали в такой провинциальной сонной одури, что никого не интересовали ни взятки, ни прочие радости, связанные с деньгами и прожиганием жизни.

    Чиновники по вечерам пили в своем кругу, «на запись», до получения жалования, и не соглашались на мои призывы «плясать голыми при луне», как это делали советские руководители по рассказу бессмертного водителя «Антилопы Гну».

    К монастырским воротам я боялся даже приближаться, чтобы не подставить Алю, и проводил время в прогулках по пустынным улочкам маленького городка и посещениям культурных точек вроде церквей и рынка.

    Я как-то собрался съездить во Владимир поклониться иконе Владимирской Богоматери. Однако к моему стыду выяснилось, что она с XIV века находится в Москве, в Успенском соборе.

    Как-то раз, гуляя по рыночной площади, я обратил внимание на деревенского парнишку, выделявшегося своим растерянным видом в городской толкучке. Одет паренек был в новую красную рубаху, синие портки, на ногах красовались тяжелые, не по сезону, смазные сапоги.

    Парнишка заворожено смотрел на лоток со сладостями, и, видимо, это его остолбенелое состояние зацепило мой взгляд.

    У меня было не так много знакомцев в крестьянской среде, чтобы искать среди них приятелей, но у паренька было такое наивное, знакомое лицо, что я сразу его вспомнил. Он был сыном старосты из имения моего предка, Захаркина. Мы познакомились с ним, когда я, перейдя границу времени, блуждал по непонятной земле и столкнулся на пойменном лугу с косарями. По наказу отца мальчик проводил меня до помещичьего дома и получил в презент жевательную резинку.

    Я окликнул паренька:

    -  Тебя, кажись, Архипкой кличут?

    Подросток недоуменно посмотрел на меня и, уяснив, что я обращаюсь именно к нему, подтвердил.