- Ты морочишь мне голову? – спросил Александр. Дил Баадур, однако, не понял, что именно хотел сказать его друг. У принца не было ни малейшего намерения наводить панику на кого-либо.

- Посмотрим, как это делается. Что ты думаешь у него спросить? – не теряя своей практичности, поинтересовалась Надя.

- Возможно, самым важным будет узнать, какова моя карма, чтобы, не отклоняясь в сторону, исполнить свою судьбу, - решил Дил Баадур.

- Мы бросили вызов самой смерти, чтобы добраться сюда и спросить насчёт твоей кармы? – подтрунил Александр.

- Это могу сказать тебе я: ты хороший принц и будешь добрым королём, - добавила Надя.

Дил Баадур попросил своих друзей тихо посидеть в глубине зала, а затем подошёл к платформе, где ранее стояли лапы великолепной статуи. Он зажёг свечи и плошки с ладаном, а затем и сам сел со скрещенными ногами на время, показавшееся остальным длящимся очень долго. Принц медитировал в тишине, пока не успокоил собственную тревогу и не очистил разум от всякого рода мыслей, желаний и страхов, а также от любопытства. Молодой человек раскрылся изнутри, точно цветок лотоса, как и учил его наставник, чтобы принять в себя энергию вселенной.

Первые ноты звучали практически шёпотом, но вскоре исполняемый принцем религиозный гимн перешёл в мощный рёв, что вырывался из самой земли, став неким гортанным звуком, какового другая пара молодых людей никогда в своей жизни ещё не слышала. Оказалось нелегко себе представить, что и данный звук являлся человеческим; думалось, тот шёл от громадного барабана, находящегося в центре некой огромной пещеры. Хриплые ноты раскатывались вокруг, поднимались и спускались, по ходу приобретая ритм, громкость и скорость, а затем они затихли, чтобы вновь раздастся, точно морской прибой. Каждая нота ударялась о золотые пластины, из которых были выполнены стены и, многократно увеличенная, возвращалась назад. Очарованные, Надя и Александр ощущали вибрацию где-то внутри живота, словно они сами воспроизводили эти звуки. Вскоре ребята поняли, что к пению принца примкнул второй голос, бывший совершенно другим: то был ответ небольшого куска желтоватого цвета кварца, вкраплённого в чёрный камень. Дил Баадур замолчал, чтобы услышать сообщение камня, продолжающего звенеть в воздухе, точно эхо от огромных бронзовых колоколов, переливающихся в унисон. Концентрация принца была предельной – на теле не шевельнулся ни один мускул, в то время как в мозге удерживались ноты, объединённые в группы по четыре, каждая из которых в свою очередь переводилась идеограммой из утраченного ныне языка йети, что молодой человек помнил все двенадцать лет.

Религиозный гимн Дила Баадура длился более часа, который Наде с Александром показался всего лишь несколькими минутами, ведь эта необычная музыка перенесла молодых людей на самый высший уровень сознания. Все знали, что вот уже восемнадцать веков подряд это помещение посещали лишь короли Запретного Царства и что ранее их самих никто не удостоился присутствовать при оракуле. Немые, с круглыми от удивления глазами, двое молодых людей следовали за исходящим из камня волнообразным звуком, точно не понимая совершаемых Дилом Баадуром действий, хотя и уверенных в том, что вот оно – нечто чудесное, наполненное глубоким духовным смыслом.

В конце концов, в Священном Пространстве воцарилась тишина. Кусок кварца, во время пения казавшийся светящимся изнутри, стал непрозрачным, каким и был вначале. Вымотанный принц пребывал в той же позиции весьма продолжительное время, и друзья так и не осмелились его прервать.

- Мой отец мёртв, - наконец-то сказал Дил Баадур, поднимаясь на ноги.

- Именно это сказал камень? – спросил Александр.

- Да. Мой отец ждал, пока я приду сюда, и лишь после он смог отдаться смерти.

- Как он узнал, что ты пришёл?

- Он сообщил об этом моему наставнику Тенсингу, - сказал молодой принц, грустя.

- Что ещё сказал камень? – спросила Надя.