-  Ну, хорошо! - воскликнула она. Глаза ее сверкали. - Хорошо, Кабот, тогда я завоюю тебя!

    И в этот момент я снова ощутил тот запах, который чувствовал в коридоре за пределами комнаты; я прижался губами к губам Вики, впился в ее губы зубами, откинул ее назад, так что только моя рука не давала ей упасть на каменный пол, услышал ее удивленный болезненный крик, а потом гневно отбросил ее на соломенный рабский матрац, лежавший в ногах спального возвышения.

    Теперь мне казалось, что я понял их замысел, но они пришли слишком быстро! У нее не было возможности выполнить свое задание. Но если бы я не сосредоточился, могло бы быть труднее.

    Я по-прежнему не поворачивался к входу.

    Запах усилился.

    Вика в страхе скорчилась на рабском матраце, в тени рабского кольца.

    -  В чем дело? - спросила она. - Что случилось?

    -  Значит ты должна завоевать меня?

    -  Не понимаю, - она запиналась.

    -  Ты негодное орудие царей-жрецов.

    -  Нет, - сказала она, - нет!

    -  Сколько мужчин ты завоевала для царей-жрецов? - Я схватил ее за волосы и повернул к себе лицом. - Сколько?

    -  Не нужно! - Она заплакала.

    Мне хотелось разбить ее голову о каменную платформу, потому что она предательская, соблазнительная, злая женщина, достойная только ошейника, наручников и хлыста!

    Она качала головой, как бы отрицая не высказанные мною обвинения.

    -  Ты не понимаешь, - сказала она. - Я люблю тебя!

    Я с отвращением отбросил ее от себя.

    Но по-прежнему не смотрел на вход.

    Вика лежала у моих ног, с угла ее губ стекала струйка крови - знак моего жестокого поцелуя. Полными слез глазами она смотрела на меня.

    -  Пожалуйста, - сказала она.

    Запах все усиливался. Я знал, что он близко. Как это девушка его не замечает? Разве это не часть ее плана?

    -  Пожалуйста, - повторила она, протянув ко мне руку. Лицо ее было залито слезами, в голосе звучали рыдания. - Я люблю тебя.

    -  Молчи, рабыня, - сказал я.

    Она склонила голову к камням и заплакала.

    Я знал, что теперь он здесь.

    Запах подавлял.

    Вика, казалось, тоже поняла, она подняла голову, глаза ее расширились от ужаса, она поползла на коленях, закрыв лицо руками, задрожала и испустила длинный ужасный крик, крик, полный страха.

    Я выхватил меч и повернулся.

    Он стоял в проходе.

    По-своему красивый, высокий и золотой, нависал надо мной, в рамке массивного портала. Не более ярда в ширину, но голова почти касалась верха портала, так что я решил, что он не менее восемнадцати футов ростом.

    На шести ногах, с большой головой, как золотой шар, с глазами, как светящиеся диски. Две передние лапы, напряженные и изящные, подняты вверх, перед телом. Челюсти один раз раскрылись и закрылись. Двигались они вбок.

    От головы отходили два тонких соединенных отростка, длинных и покрытых короткими вздрагивающими золотистыми волосками. Эти два отростка, как два глаза, обвели комнату и потом как будто уставились на меня.

    Они изогнулись по направлению ко мне, как тонкие клешни, и бесчисленные золотистые волоски на них распрямились и нацелились на меня, как дрожащие золотые иглы.